Советско германский договор это дипломатическая удача или политическая ошибка

УДК 94(47).084.6

А. А. Кудрявцев

СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЙ ДОГОВОР О НЕНАПАДЕНИИ 1939 г.: СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ВЫИГРЫШ ИЛИ ТРАГИЧЕСКАЯ ОШИБКА СССР (К 80-ЛЕТИЮ ПОДПИСАНИЯ ДОГОВОРА)

В истории Второй мировой войны советско-германский договор, подписанный 23 августа 1939 г., занимает особое место и вот уже 80 лет остается одним из широко обсуждаемых и дискуссионных вопросов второй половины XX — начала XXI вв. Значительные расхождения в понимании причин и целей, заинтересованных в заключении договора сторон, в трактовке достигнутых в их ходе результатов и допущенные стратегические просчеты, до настоящего времени остаются актуальными и полемичными как в отечественной, так и в зарубежной историографии советского и постсоветского периодов.

Мюнхенский «сговор», имевший целью «умиротворение» в Европе за счет расчленения и дальнейшей оккупации суверенной европейской страны, не принес ожидаемых результатов, но посеял страх и сомнения в небольших странах Восточной Европы. Советский Союз, не без основания опасавшийся за свою безопасность, в период с марта по август 1939 г., искал возможность сохранить нейтралитет, зондируя при этом англо-французскую позицию по вопросу заключения военно-политического соглашения с СССР Длительные вялотекущие переговоры в мае-августе 1939 г, между Великобританией, Францией и СССР, где две первые державы стремились, прежде всего, столкнуть Советский Союз с фашистской Германией, перенеся вектор надвигавшейся войны на Восток, не дали реальных результатов и зашли в тупик. Гитлер, еще в апреле 1939 г., подписавший план «Вайс», предусматривавший с 1 сентября 1939 г., военные мероприятия по разгрому и

захвату Польши, нуждался в договоре с СССР, который позволил бы Германии избежать войны на два фронта — на Западе и на Востоке. Сталин, опасавшийся создания единого антисоветского фронта и разуверившийся к середине августа в искренности англо-французских предложений, увидел более широкие перспективы для безопасности Советского Союза и отсрочки войны с Германией, в появившейся возможности заключения договора с ней о ненападении, подписание которого немецкие дипломаты активно зондировали с мая — июня 1939 г. Германия, сосредоточившая к двадцатым числам августа 1939 г., более 1,5 млн. солдат, около 2800 танков и 2000 самолетов, остро нуждалась в скорейшем подписании договора о ненападении с СССР Не желая откладывать начало военных действий, Гитлер пошел на очень значительные уступки, включавшие вопросы военно-политического, территориального, экономического характера, заранее авансированные в присланной им специальной телеграмме, врученной Сталину 21 августа 1939 г., в Москве Риббентропом (глава МИД Германии) и Молотовым (глава НКИД СССР) был подписан договор о ненападении и секретное приложение к нему о разграничении сфер влияния и территорий между СССР и Германией «на пространстве от Балтийского до Черного морей».

Ключевые слова: угроза войны, политика «умиротворения», переговоры, противоречие держав, национальные интересы, договор.

A. Kudryavtsev

THE SOVIET-GERMAN NON-AGGRESSION TREATY OF 1939: A STRATEGIC GAIN OR TRAGIC MISTAKE OF THE USSR (ON THE 80TH ANNIVERSARY OF SIGNING THE TREATY)

In the history of the Second World War, the Soviet-German Treaty, signed on August 23, 1939, occupies a special place and for 80 years remains one of the widely discussed and debatable questions of the second half of the 20th — early 21st centuries. Significant differences in understanding the causes and objectives, interested in concluding the agreement of the parties, the interpretation of the results achieved in their course and the admitted strategic miscalculations, remain up to date and controversial both in Russian and in foreign historiography of the Soviet and post-Soviet periods.

The Munich «conspiracy», which had the goal of «pacification» in Europe due to the dismemberment and further occupation of a sovereign European country, did not bring the expected results, but sowed fear and doubts in small Eastern

European countries. The Soviet Union, not without reason fearing for its security, in the period from March to August 1939, was looking for an opportunity to maintain neutrality, while probing the Anglo-French position on the conclusion of a military-political agreement with the USSR. Long sluggish negotiations in May-August 1939, between Britain, France and the USSR, where the two first powers sought, above all, to push the Soviet Union with Nazi Germany, shifting the vector of the approaching war to the East, did not produce real results and reached an impasse. Hitler, back in April 1939, who signed the Weiss plan, which, from September 1, 1939, envisaged military measures to defeat and seize Poland, needed an agreement with the USSR that would allow Germany to avoid war on two fronts — in the West and in the East.

Stalin, who was afraid of creating a single anti-Soviet front and disbelieved by the sincerity of the Anglo-French proposals by mid-August, saw broader prospects for the security of the Soviet Union and the postponement of the war with Germany, in the opportunity to conclude a non-aggression treaty with it, which German diplomats actively probed with May — June 1939. Germany, which by the twenties had concentrated more than 1.5 million soldiers, about 2,800 tanks and 2,000 airplanes, urgently needed to sign the agreement fall from the USSR. Not wanting to postpone the start of hostilities, Hitler made very significant concessions, including

questions of a military-political, territorial, economic nature, advanced beforehand in a special telegram sent by him on August 21, sent to Stalin on August 23. In Moscow in 1939 Ribbentrop (German Foreign Minister) and Molotov (head of the USSR NKID) signed a non-aggression agreement and a secret annex to it on the delimitation of spheres of influence and territories between the USSR and Germany «in the area from the Baltic to the Black Sea».

Key words: threat of war, policy of «appeasement», negotiations, contradiction of powers, national interests, contract.

Одним из крупнейших трагических событий

XX в., несомненно, является Вторая мировая война — самая кровопролитная и разрушительная в истории человечества, причины возникновения, основные этапы и важнейшие итоги которой уже 80 лет привлекали, привлекают, и еще долго будут привлекать внимание политиков, военных специалистов, историков, широкий круг представителей различных слоев общества. Холодная война, начавшаяся вскоре после разгрома союзниками фашистской Германии и поддерживавших ее стран «оси», сделала ряд проблем Второй мировой войны весьма актуальными, а трактовку и интерпретацию многих ключевых событий ее полемичными. Двойные стандарты и отрицание важнейшего, доминирующего вклада СССР в Победу зашли так далеко, что в ряде стран Восточной Европы борьба с коммунистическим наследием перенесена на памятники советским воинам, павшим в боях с фашистской Германией.

К числу подобных дискуссионных проблем, особенно обострившихся в конце XX — начале

XXI вв., относится советско-германский договор о ненападении, подписанный в Москве 23 августа 1939 г, главами советской и немецкой дипломатии — В. Молотовым и Й. Риббентропом [13]. Причинам, анализу и последствиям подписания этого договора посвящено множество разнообразных публикаций как научного, так и популярного характера, количество которых значительно возросло в начале XXI в. на постсоветском пространстве [11, с. 7; 18. с. 103-121; 13; 1, с. 94; 23, 02.06.19].

В истории Второй мировой войны период 193839 гг., отмечен как время начала агрессии фашистской Германии против небольших европейских стран, что было декларировано Гитлером еще на страницах «Маин кампфа» («Mein Kampf»). Вялый протест или явное попустительство наиболее крупных европейских держав — Великобритании и Франции, этой политике «расширения жизненного пространства», стало предтечей нападения Гитлера на Польшу и распространения немецкой гегемонии на территории большинства стран Европы. С 1935 г., Германия даже формально перестала считаться с версальскими ограничениями восстановления ее вооружённых сил, что вскоре привело к демонстрации немецкой военной мощи перед Чехословакией, ответом на которое стало англо-французское «умиротворение» А. Гитлера, призванное, по их мнению, надежно сохранять мир и стабильность в Европе.

Имея немалое количество своих сторонников в правящих элитах многих европейских стран, Гитлер по дипломатическим и военным каналам был хорошо осведомлен о «попустительских» настроениях в правительственных кругах Великобритании и Франции, что позволяло ему грубо и безнаказанно нарушать международное право и устав Лиги Наций.

Очень важный шаг на пути ко Второй мировой войне был сделан в ночь с 29 на 30 сентября 1938 г, когда четыре ведущих европейских державы (Великобритания, Франция, Германия и Италия) узаконили расчленение суверенной Чехословакии, которая имела возможность успешно защищаться [24, с. 125] фактически санкционировав ее дальнейший распад и немецкую оккупацию в марте 1939 г. [6, с. 32-33].

Следует отметить данные Нюрнбергского процесса, где фельдмаршал В. Кейтель, оценивая позиция Д. Чемберлена и Э. Даладье в вопросе расчленения Чехословакии, утверждал, что немецкие вооруженные силы «ни в коем случае не прибегли бы к военным действиям» [5, с. 108], если бы английский и французский лидеры пригрозили бы А. Гитлеру в Мюнхене, заявив: «Мы выступим», «мы ни в коем случае не прибегли бы к военным действиям» [18, с.108]. СССР, являвшийся одним из крупнейших европейских государств, оказался изолирован не только от участия в переговорах в Мюнхене, но и от возможности как-то влиять на эти, важнейшие для судьбы Чехословакии и всей Европы, события. Несмотря на существующий советско-чехословакский договор и предложение И. Сталина президенту Бенешу оказать его стране мощную поддержку силами Красной Армии [7, с.97], эта возможная помощь, под давлением глав правительств Великобритании и Франции, руководством Чехословакии была отклонена [5, с.109-112; 7, с. 96-98]. Однако, даже при его согласии, СССР не смог бы выполнить свои обязательства из-за позиции Польши, антисоветски настроенное правительство которой твердо заявило «о закрытии своего территориального пространства», в том числе и воздушного, для прохождения частей Красной Армии [5, с. 109-112; 7, с. 97-98].

Мюнхенское соглашение, его итоги и явная антисоветская направленность, хорошо понятые и оцененные И. Сталиным, внесли серьезные коррективы и дополнения в целый ряд аспектов

внешней политики СССР и в понимании его места в военно-политических процессах, происходивших в Европе.

Подписание в Мюнхене договора четырьмя ведущими государствами Европы, дало основание Д. Чемберлену и Э. Даладье надеяться на сохранение мира в регионе и на возможность силового разрешения идеологических противоречий фашистского и коммунистического режимов. В рамках достигнутых в Мюнхене договоренностей, немецкая дипломатия в конце 1398 — начале 1939 гг., активизировала германскую антисоветскую политику, демонстрируя свои идеологические и политические разногласия с СССР Показательными являются визит Й.Риббентропа в Париж 6 декабря 1938 г., в ходе которого была подписана франко-германская декларация, по сути, пакт о ненападении [19, с. 105], ликвидирующий фактически советско-французский договор 1935 г, [19, с.137], а также поездка Д. Чемберлена и Э. Галифакса в Рим 11-14 января 1939 г, где главным был вопрос о европейской солидарности германско-итальянским планам на Юге и Востоке Европы.

Однако лидеры Великобритании и Франции не смогли переиграть А. Гитлера, в первоочередные планы которого входили Польша и Румыния, где румынская нефть и польский территориально-сырьевой ресурс должны были обеспечить Германию важнейшим стратегическим сырьем и продовольствием, укрепив ее экономический потенциал, необходимый для ведения большой затяжной войны. Политика попустительства и «умиротворения», проводимая правительствами Великобритании и Франции, привели к прогнозируемым результатам, которые изменили обстановку в Европе и расстановку основных противоборствующих сил на политической арене. Успокоив общественное мнение европейский стран обещаниями и разговорами о мире,

A. Гитлер уже через полгода после Мюнхена, приступил к осуществлению своих стратегических и тактических планов по завоеванию «жизненного пространства» за счет территорий своих соседей [6, с. 32]. Эта агрессивная политика вскоре противопоставила интересы Германии интересам крупнейших мировых держав как стран западной демократии — Великобритании , Франции, США, так и главного оплота «идей Коминтерна» — СССР

Одной из важнейших задач в своих стратегических планах А. Гитлер считал подготовку захвата Польши, начало военных действий, против которой он наметил на 1 сентября 1939 г, и так комментировал это В. Браухичу: «Польшу необходимо так разбить, чтобы в ближайшие десятилетия не было нужды считаться с ней» [25, р. 209]. В связи с задуманными планами фюрера, Верховное главнокомандование вермахта за подписью

B. Кейтеля издало распоряжение «О единой подготовке вооруженных сил к войне», в основе которого лежал план «Вайс» — план нападения на Польшу [7, с. 98]. В резолюции А. Гитлера, фактически определившей дату начала Второй мировой вой-

ны, вермахту приказывалось полностью быть готовым к нападению на Польшу «в любое время», начиная с 1 сентября 1939 г [5, с. 126; 7, с. 98].

Нараставшее противостояние между странами, которые еще совсем недавно дружно подписали мюнхенское соглашение, значительно повысило политическую роль СССР в европейских делах. По мере обострения противоречий между англо-французской коалицией и фашистскими режимами стран «оси», в дипломатических кругах этих государств возрастал интерес к позиции СССР, и каждая из сторон зондировала вопрос о возможности использовать его в своих политических планах или хотя бы нейтрализовать возможную договоренность с противником.

Начало 1939 г ознаменовалось успехами фашистских режимов в Испании, где, благодаря значительной немецко-итальянской военной помощи, республиканское правительство, поддерживаемое СССР, пало, и в стране была установлена диктатура генерала Ф. Франко.

Не встречая противодействия со стороны Великобритании и Франции, А. Гитлер в марте 1939 г, оккупировал Чехословакия и 15 марта немецкие войска вошли в Прагу [6, с. 32-35], а 14 марта Словакия объявила о своей «независимости под защитой Германской империи». Вынужденный оправдываться в английском парламенте Чем-берлен заявил, что Чехословакия перестала существовать по причине «внутреннего распада», но это не окажет влияние на внешнеполитический курс английского правительства. [5, с. 122].

Подобная «миротворческая» позиция важнейших европейских держав способствовала активизации силового давления Германии на своих более слабых восточных соседей.

Несмотря на стремление Варшавы не обострять германско-польские отношения, в Берлине уже, вторично после октября 1938 г., был подготовлен новый меморандум с серьезными требованиями к польской стороне. 21 марта 1939 г, Й. Риббентроп направил Польше предложение передать Германии Данциг (Гданьск) и разрешить строительство экстерриториальной автострады и железной дороги через польские земли в Восточную Пруссию. Полученный 26 марта польский отказ, стал для А.Гитлера поводом «избавиться от германо-польского пакта о «ненападении», подписанного еще в 1934 г, о ликвидации которого Гитлер объявил в рейхстаге 28 апреля 1939 г. [19, с. 362-363]. Это был прогнозируемый акт в свете подготовленного нападения на Польшу, предусмотренного планом «Вайс». В ответ на действия Берлина, Великобритания 31 марта предложила Польше военную помощь и гарантии, которые 6 апреля 1939 г, были заменены двусторонним соглашением о взаимной помощи. Однако А. Гитлер и высшее военное руководство рейха довольно спокойно отнеслось к этим шагам Лондона, считая их в большей мере популистскими. Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии В. Гальдер записал в своем «Военном дневнике», что «гарантии западных стран

Польше являются фальшивыми» [2, с. 39]. Надо отметить, что эти гарантии, даже по мнению ряда западных историков, не были действенной мерой способной защитить Польшу, а скорее: «Гарантии были наиболее верным способом ускорить взрыв и мировую войну» [23, р. 11].

21-22 марта 1939 г., Литва была вынуждена заключить договор с Германией, по которому последней были переданы Мемельская (Клай-педская) область и г. Мемель (Клайпеда) — важный порт на Балтийском море. 18 марта 1939 г., был подготовлен немецкий ультиматум Румынии, в ответ на который СССР, чьи интересы и безопасность могли пострадать, предложил созвать международную конференцию шести заинтересованных стран (СССР, Англия, Франция, Румыния, Польша, Турция) [19, с. 246]. Однако, английская сторона посчитала подобную конференцию «преждевременной», и вместо нее предложила Советскому Союзу, подобно Англии, подписать договор о гарантиях Польше. Односторонний договор о гарантии Польше мог втянуть СССР в войну с Германией и не отвечал его национальным интересам, да и глава польского МИД был против договора с СССР В свою очередь, 17 апреля 1939 г., нарком НКИД СССР М.Литвинов предложил Великобритании проект англо-франко-советского договора о взаимопомощи из 8 пунктов, в том числе включавшего, при необходимости, военную помощь восточным европейским государствам на пространстве между Балтийским и Черным морями [5, с. 131-132; 19, с. 336-337].

3 мая Великобритания и Франция ответили отказом на советское предложение, что было воспринято Сталиным как провал политики М. Литвинова на сближение СССР с Великобританией и Францией и создания ими англо-франко-советской антигитлеровской коалиции. Отставка М. Литвинова и назначение на пост наркома НКИД В. Молотова, оставшегося одновременно главой СНК СССР, была положительно воспринята Берлином, увидевшего в этой перестановке наркомов, новые возможности для возобновления советско-германских взаимоотношений, прерванных по идеологическим причинам немецкой стороной. Политика Великобритании и Франции в отношении советского проекта совместного договора и последовавшая за их отказом отставка М. Литвинова, была четко понята А. Гитлером, как разочарование Сталина в политике английского и французского лидеров в отношении СССР. Комментируя отставку М. Литвинова, А. Гитлер заявил, что после нее он «моментально понял, что в Москве отношение к западным державам изменилось».

Приступив к подготовке и осуществлению основных задач плана «Вайс», А. Гитлер стремился избежать любого военного конфликта с СССР из-за Польши. Даже возможный советский нейтралитет, не подтвержденный юридическим актом, мог привести к столкновению Германии и СССР на восточной польской границе, которое могло перерасти в затяжную полномасштабную вой-

ну. В случае активных военных действий между СССР и Германией, основные выгоды, независимо от их исхода, получили бы Великобритания и Франция, упорно стремившиеся столкнуть между собой своих главных противников, обескровив их в тяжелой войне на Востоке. В связи с возможностью подобного развития событий, любопытно мнение Гитлера, который считал, что «только безоглядные оптимисты могли думать, что Сталин настолько глуп, что не распознает их истинные цели».

В рамках наметившихся изменений политики Германии в отношении СССР, с начала мая 1939 г., в немецкой прессе и других СМИ были прекращены нападки на Советский Союз и даже стали распространяться слухи о возможном сотрудничестве между Германией и СССР при возникновении польского кризиса. 20 мая германский посол В.Шуленбург запросил В.Молотова о встрече и сделал официальное предложение СССР о возобновлении советско-германских экономических переговоров, прерванных по инициативе Берлина. Возобновление торгово-экономических связей в технической и ресурсной сферах, несомненно, было выгодно обеим сторонам и правительство СССР дало указание на возобновление прерванных переговоров, хотя было понятно, что одним из приоритетных направлений в них будет политическое зондирование. Это был важный шаг в наметившемся сближении Советского Союза и фашистской Германии, заинтересованность в котором проявляли как А. Гитлер, так и И. Сталин, каждый из которых решал свои задачи. Сталин придал им большое значение и даже затребовал в НКИД всю документацию и протоколы по советско-германским переговорам. Но не только в Москве и Берлине придавали особое значение этим экономическим переговорам. Наметившееся возобновление контактов, между, казалось бы, непримиримыми идеологическими противниками, привлекло пристальное внимание не только англо-французской дипломатии, но и руководителей этих стран. Наметившееся сближение СССР и Германии и возможность договоренности А. Гитлера и И. Сталина заставили Д. Чемберле-на и Э. Даладье вернуться к отвергнутому ими англо-франко-советскому договору.

Предложенный еще в апреле 1939 г., М. Литвиновым проект англо-франко-советского договора не нашел тогда поддержки ни у Великобритании, ни у Франции. Надо отметить, что Д. Чембер-лен выступал активным противником договора о взаимопомощи с Советским Союзом и весьма негативно оценивал его экономический и военный потенциал, сильно занижал боеспособность Красной Армии и ее техническое оснащение, к тому же был убежденным противником Советской России и испытывал неприязнь к И. Сталину [21, р. 403; 5, с. 140]. Все это усугубляло существовавшее недоверие и подозрение между главой правительства Великобритании и руководством СССР, препятствуя сближению их точек зрения и антигитлеровских позиций. [5, с. 135]

Сходным был подход к договору и у французской дипломатии, которая по основным вопросам и предложениям представленного М. Литвиновым советского проекта англо-франко-советского договора, была солидарна с Великобританией. В ответ на предложение СССР о полномасштабном договоре, французская сторона посчитала уместным ограничиться совместной краткой декларацией о военной поддержке трех стран друг друга и о возможной солидарной поддержке государств Восточной Европы, в случае нападения Германии на них.

К началу мая, когда стало ясно, что советский проект не нашел поддержки ни у Франции, ни у Великобритании, переговоры прекратились. Лишь после наметившегося сближения СССР с Германией, 24 мая Великобритания предприняла шаги, направленные на подписание договора о взаимопомощи с Советским Союзом. Д. Чембер-лен, стремясь не допустить возможность активизации советско-германских контактов в политической сфере, направил 27 мая английскому послу в Москве предписание, санкционировавшее начало обсуждения договора с СССР «о взаимопомощи, военной конвенции и гарантий государствам» в случае нападения на них Германии.

Таким образом, стремясь предотвратить возможную договоренность СССР и Германии, сближение которых еще полгода назад лидерам Великобритании и Франции казалось невозможным, Д. Чемберлен, а за ним и Э. Даладье вынуждены были пойти на обсуждение с СССР договора о взаимопомощи [5, с. 130-139; 17, с. 110-112].

Это был несомненный успех советской дипломатии, добившейся прорыва политической изоляции, в которой Советский Союз оказался в период Чехословакского кризиса, но сумевшего сбалансированно наладить переговорный процесс с противоборствующими группировками крупнейших европейских держав, сохраняя при этом свой нейтралитет и свободу выбора.

Сталину удалось избежать возможности создания против СССР единой антисоветской коалиции четырех основных подписантов Мюнхенского договора и начать важные экономические переговоры с Германией и военно-политические с Великобританией и Францией. Ярким свидетельством выбранной советской дипломатией линии в международной политике Советского Союза стало выступление В. Молотова 31 мая 1939 г, на сессии Верховного Совета СССР, где руководитель НКИД и Председатель СНК, охарактеризовав начавшееся обсуждение проекта англо-франко-советского договора, не только подверг критике позицию Великобритании и Франции, отказавшихся дать гарантии странам Прибалтики, но и заявил, что СССР «не считает необходимым» отказаться «от деловых связей» с Германией и Италии. Советское правительство, начав сложные переговоры, стремилось показать, что оставляет за собой свободу выбора их вектора, оказывая, таким образом, давление как на позицию Лондона и Парижа, так и Берлина.

Начавшееся летнее англо-франко-советское обсуждение договора, за основу которого был принят англо-французский проект от 27 мая 1939 г, дополненный 2 июня советскими предложениями, проводившееся в форме письменного обмена документами и мнениями, по предложению Э. Галифакса, сделанного 8 июня, было заменено встречами делегаций за круглым столом [5, с. 135]. Длительный и весьма сложный процесс переговоров, временами прерывавшийся для получения необходимых консультаций английской и французской делегаций у своих правительств по спорным вопросам, затянулся до 20 августа, когда переговоры зашли в тупик по ряду вопросов. Наиболее обсуждаемые среди них были: предоставление гарантий защиты странам Прибалтики, в случае германской агрессии; расширенная формулировка в договоре термина «косвенная агрессия» и его соответствие международному праву; предоставление Польшей и Румынией своих территорий и воздушного пространства для советских войск, в случае, если СССР будет вовлечен в войну против Германии [5, с. 278-281].

Еще одним требованием советской стороны было предложение об одновременном заключении политического договора и военной конвенции договаривавшимися сторонами.

После длительных обсуждений и консультаций Великобритания и Франция 1 июля приняли предложение СССР о гарантиях странам Прибалтики, а 8 июля сообщили, что договор с СССР в своей основе согласован, но это мнение не нашло поддержки у советской делегации.

Стремясь не допустить активизации советско-германских контактов и затруднить их переход из экономической в военно-политическую сферу, английское правительство 19 июля согласилось на начало военных переговоров с СССР, которые проходили в Москве с 12 по 22 августа. Прибывшие английская и французская военные миссии, имели весьма ограниченные полномочия и не слишком авторитетный кадровый состав, что значительно затруднило их позитивную работу с советскими коллегами [5, с. 141-147].

Наличие нерешенных проблемных вопросов как политического, так и военного характера, явное затягивание самого переговорного процесса англо-французской стороной, стремившейся не дать возможность А. Гитлеру напасть на Польшу до начала осенней распутицы, как он это запланировал. Надо отметить, что А. Гитлер довольно успешно пытался использовать в своих целях имевшееся недоверие между И. Сталиным и Д.Чемберленом, с каждым из которых немецкая дипломатия зондировала почву для подписания двустороннего пакта. В августе 1939 г., А. Гитлер вел активные переговоры и с Москвой, и с Лондоном о заключении сепаратного соглашения, что оставляло очень мало надежд на подписание летом 1939 г, ожидаемого англо-франко-советского договора [9, с. 283-284, 305].

Одним из острых вопросов, так и не решенным в процессе обсуждения англо-франко-советско-

го договора, была позиция Польши по проблеме использования ее территории и воздушного пространства частями Красной Армии, в случае их участия в рамках договора в боевых действиях на Западе.

Традиционно прохладные отношения поляков к Российской империи еще со времен «разделов Польши» и наследие польско-советской войны, в значительной мере, сохранялись и к периоду обсуждения англо-франко-советского договора.

С приходом в Германии к власти А. Гитлера, начавшего активную борьбу с немецкими коммунистами и Коминтерном, определенная часть польской верхушки, в числе которой был и руководитель мИд Польши полковник Бек, поддержала антисоветский курс фюрера. Даже, несмотря на угрозу немецкого нападения, Польша отказывалась от каких-либо договоров с СССР [5, с. 275, 281]. В этом плане политическая линия Бека не очень изменилась и после объявленного А. Гитлером 28 апреля 1939 г., разрыва германо-польского договора о ненападении 1934 г. Начало англо-франко-советских переговоров в Москве было негативно встречено главой польского МИД полковником Ю. Беком, который 9 июня 1939 г., телеграфировал польскому послу в Лондоне, что договор с СССР только нарушит «стабилизацию и безопасность в Восточной Европе» [20, с. 216]. Несмотря на английское и, особенно, французское давление на Польшу по вопросу пропуска советских войск через ее территорию, добиться польского согласия государствам, гарантировавшим польскую безопасность и военную поддержку (Великобритания — 6 апреля, Франция -7 апреля 1939 г.), не удалось. Уже 20 августа 1939 г., Ю. Бек телеграфировал польскому послу во Франции, что «Польшу с Советами не связывают никакие военные договоры, и польское правительство такой договор заключать не намеревается» [3, с. 163]. Перед самым нападением Германии на Польшу Ю. Бек продолжал обивать пороги высших фашистских чинов с предложением уступить Германии Данциг и «данцигский коридор» в обмен на мир, но А. Гитлеру нужна была вся Польша, о которой он говорил В. Кейтелю: «Польша должна стать выдвинутым вперед плацдармом, предназначенным для сосредоточения войск» [2, с. 158].

В связи с политикой польского руководства накануне Второй мировой войны, известный американский историк, автор монографического исследования «Взлеты и падения Третьего Рейха» Уильям Шерер, оценил ее как «самоубийственную».

Большую роль в углублении наметившихся разногласий и приостановке 20 августа переговоров в Москве, как скоро выяснилось навсегда, сыграли дипломатические усилия Германии в августе 1939 г., имевшие целью сорвать подписание англо-франко-советского договора. Немецкое руководство активно зондировало позиции Великобритании и СССР, предлагая каждой из сторон переговоры о пакте с Германией.

10 и 15 августа в Берлине и Москве, на уровне глав советского и германского дипломатических представительств Астахова и Шуленбурга, немецкая сторона представила на рассмотрение советскому руководству конкретные предложения по разграничению сфер влияния, на которые СССР дал положительный ответ и внес свои коррективы. Германия согласилась с ними и 17 августа предложила ускорить юридическое оформление договоренностей, подписав уже готовый экономический договор и подготовить подписание пакта о ненападении, для которого в Москву готов был прилететь Й. Риббентроп. Советское руководство направило в Берлин проект пакта и назначило приезд Й. Риббентропа на 26-27 августа, что не устроило А. Гитлера. Германское командование, сосредоточившее уже главные силы вермахта на польской границе (группу армий «Юг» и группу армии «Север»), включавшие 54 дивизии из 62, выделенных для войны в Польше (более 1,5 млн солдат), до 2800 танков, в том числе более 300 новых типов (Т-Ш и Т-^), и более 2000 самолетов [10, с. 206-209; 22, S. 45; 5а, с. 17]. Исходя из назначенной фюрером даты начала компании с 1 сентября 1939 г., которую он планировал завершить до сезона осенних дождей, 21 августа Шуленберг передал Й. Сталину телеграмму от А.Гитлера, где последний сообщал о полном согласии принять советский проект пакта о ненападении и просил принять Й.Риббентропа для подписания пакта «22 августа, но не позднее среды 23 августа» [5, с. 282]. Сталин дал ответ Гитлеру, что советское правительство готово принять «г. Риббентропа 23 августа» [5, с. 282].

Подобная поспешность фюрера со сроками подписания договора была связана не только с началом военных действий в Польше, но и с намеченными на 23 августа секретными переговорами Г. Геринга с Д. Чемберленом, которые должны были состояться в Великобритании в поместье британского премьера [25, р. 444; 3, с. 306].

В августе 1939 г., продолжая переговоры в Москве о подписании англо-франко-советского договора, каждая из стран-участниц вела сепара-ные переговоры с Германией, сохраняя строгую секретность. Наметившиеся еще весной 1939 г., контакты английских и немецких дипломатов, получили активное развитие в августе и шли параллельно с советско-германскими. Так, 2-3 августа,

10 августа, 14-15 августа, 23 августа — отмечены активные контакты Германии и СССР, а 7 августа,

11 августа и 23 августа — Германии и Великобритании. 23 августа министр иностранных дел Й. Риббентроп прилетел в Москву подписывать пакт о ненападении с СССР, а намеченный А. Гитлером на этот же день секретный визит в Великобританию рейхсмаршала Г.Геринга, был фюрером отменен, хотя Д. Чемберлена немцы известили об этом только 24 августа [9, с. 306-307].

В полдень 23 августа самолет Й. Риббентропа приземлился в Москве и глава МИД Германии отправился в Кремль на переговоры с В. Молотовым и Сталиным, которые продолжались более 2

часов. После согласования возникших в ходе обсуждения вопросов, Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом был подписан в кабинете В. Молотова в два часа ночи 24 августа 1939 г., но был датирован 23 августа. Присутствие на подписании договора высшего руководства СССР и «всеобъемлющие неограниченные полномочия», которыми Й. Риббентропа наделил А. Гитлер, о чем он сообщил Й. Сталину в телеграмме, способствовало быстрому подписанию договора, а затем его ратификации Верховным Советом СССР 30 августа 1939 г Сам текст договора, но без секретного приложения, был опубликован 24 августа 1939 г, в газете «Известия» [«Известия», 24.09.1939].

Соглашение с Советским Союзом на данном этапе А. Гитлер посчитал тактически более важным и стратегически необходимым для Германии, чем договоренность с Великобританией и Францией; что было жизненно необходимо, с точки зрения Сталина, и для СССР

Подписанный в Москве в августе 1939 г., пакт о ненападении между СССР и Германией получил широкую известность как важнейший документ, подписанный накануне Второй мировой войны [12, с. 373; 15, с. 786; 1, с. 94], но по-разному оценивается исследователями как в отечественной, так и в зарубежной историографии. При этом уже на протяжении 80 лет «пакт Молотов-Риббен-троп» является не только предметом изучения, но и широких политических и дискуссий. Однако, несмотря на трагические ошибки и тяжелые последствия первых месяцев Великой Отечественной войны, во многом связанные с упущениями советской военной доктрины и стратегии, недооценкой мощи немецкой армии и сроков нападения Германии на Советский Союз, полученная в результате подписания договора отсрочка вступления СССР в войну имела важнейшее значение для будущей победы, исторические последствия которой трудно переоценить.

В короткий предвоенный период руководству Советского Союза удалось за счет огромных материальных затрат и самых жестких административных усилий, максимально перестроить работу отраслей военной промышленности и конструкторских институтов, разрабатывавших новые типы вооружения, прежде всего, самолеты, танки, артиллерию. Уже к 1941 г, были разработаны и запущены в серию новые виды советской боевой техники, лучшие образцы которой, такие как истребители Як, МиГ, ЛаГГ, штурмовик Ил, бомбардировщик Пе, танки Т-34, КВ-1, реактивные минометы — знаменитые «Катюши», не только не уступали немецким образцам, но значительно превосходили их.

О масштабах этой колоссальной работы всего трудового и интеллектуального ресурса по развитию оборонной промышленности страны, могут свидетельствовать, например, успехи советского танкостроения, выпустившего в 1942 г, несмотря на огромные трудности и неудачи первого года войны, около 12500 танков нового образца, про-

тив 3500 немецких, произведенных Германией и оккупированными ей странами.

Важным итогом подписания советско-германского договора было перенесение к западу государственной границы СССР на сотни километров от его важнейших политических и экономических центров: Киева, Минска, Ленинграда и др.

Особенно важное военно-политическое и стратегическое значение договор 1939 г., имел для советско-японских отношений, носивших в 30-е годы XX столетия весьма недобрососедский, а нередко и конфликтный характер [16, с. 287].

Политическое и военное руководство Японии одним из главных противников на протяжении длительного периода считало Советский Союз, против которого планировались будущие военные действия и нанесение превентивных ударов. При подготовке договора Берлин — Рим -Токио, Япония была готова вести войну «за мировое господство» с СССР но колебалась в выступлении против ряда западных держав, прежде всего Великобритании. Военная доктрина Японии, главной целью которой было завоевание господства в Азии, в значительной мере базировалась на создании военного превосходства на Дальнем Востоке, за счет концентрации японских вооруженных сил, превосходящих мощь Красной Армии.

Основные положения этой японской военной стратегии были утверждены на конфиденциальных заседаниях правительства 7 и 11 августа 1936 г На них были приняты строго секретные решения о «Курсе внешней политики Японии», целью которых было обеспечение японских позиций и превосходства «на восточноазиатском континенте и расширение продвижения на юг» [5, с. 370]. Здесь же отмечалось, что японская армия должна была иметь возможность нанести на Дальнем Востоке «решающий удар русским в самом начале войны» [5, с. 371].

Однако, подписание советско-германского договора значительно повлияло на военно-политическую обстановку на Дальнем Востоке и привело к кардинальным изменениям ряда положений японской военной доктрины в восточноазиатском регионе. В стратегических планах японского командования на первое место в реализации доктрины «императорского пути», т.е. покорения соседних государств, выходит осуществление идеи «расширения продвижения на юг» в тихоокеанский регион.

Надо отметить, что в августе 1939 г, когда был подписан советско-германский договор, еще продолжались военные действия советских и монгольских войск на Халхин-Голе против вторгнувшихся в МНР японских вооруженных сил.

Военное руководство Японии, зная о планах Гитлера нападения на Польшу в сентябре 1939 г, надеялось, что вслед за разгромом последней, Германия начнет агрессию против СССР, что облегчит военные операции японской армии на Халхин-Голе. Однако, советско-германский договор не только разрушил эти планы, но и посеял недоверие японцев к свои немецким союзникам.

По дипломатическим каналам временно поверенный в делах СССР в Японии сообщал в Москву, что подписание договора между Советским Союзом и Германией «произвело здесь ошеломляющее впечатление, приведя в явную растерянность особенно военщину и фашистский лагерь» [5, с. 287]. 25 августа 1939 г., японское правительство заявило решительный протест Германии, обвинив ее в нарушении основных положений «антикоминтерновского пакта».

Важнейшим успехом, достигнутым СССР в результате подписания советско-германского договора 1939 г., были не только определенная стабилизация советско-японских отношений на Дальнем Востоке и военно-политический провал японской авантюры на Халхин-Голе, но и вынужденное изменение ряда пунктов военной доктрины Японии и крах курса правительства Киитиро Хиранумы, подавшего 28 августа 1939 г., в отставку. В этой связи, в заявлении японского правительства подчеркивалось, что «в Европе создалась сложная и неожиданная ситуация», которая кардинальным образом повлияла на положение в регионе и заставила «правительство отказаться от проведения разработанной им политики; необходимо установить новую политику, основанную на новых установках» [5, с. 288]. Новый кабинет министров вынужден был несколько скорректировать проводившуюся ранее агрессивную антисоветскую политику и подписал 15 сентября 1939 г., соглашение с СССР о перемирии.

Несмотря на усилия немецких дипломатов, смягчить, через японского посла в Германии Осиму, негативное восприятие японцами советско-германского договора, последние принимали его как удар по японско-германским отношениям и по уже готовому к подписанию новому пакту между Германией, Италией и Японией. Японская пресса, в связи с подписанием советско-германского договора, самым активным образом обсуждала военно-политическую ситуацию в регионе, а ряд газет очень осторожно стал даже обсуждать вопрос о перспективах заключения советско-японского договора, нашедшего позднее воплощение в Пакте о нейтралитете между СССР и Японией, подписанном 13 апреля 1941 г.

Полученная, в результате подписания советско-германского договора, возможность избежать войны на Дальнем Востоке с Японией оказалась не только очень важной и стратегически оправданной, но и как показали дальнейшие события, жизненно необходимой в исторической перспективе первого этапа Великой Отечественной войны. В исключительно трудной, во многом судьбоносной, битве за Москву большую роль сыграли свежие сибирские дивизии с Дальнего Востока, переброшенные в конце ноября 1941 г., на защиту столицы, так как новая военная доктрина Японии, принятая после 23 августа 1939 г., предусматривала южный, а не северный вектор ее агрессии [5а, с. 170-186].

Сообщение выдающегося советского разведчика Рихарда Зорге о запланированном на 1941 г., японском наступлении в южном направлении, позволило Сталину перебросить в критический момент под Москву отмобилизованные, хорошо вооруженные кадровые дальневосточные дивизии, сыгравшие важнейшую роль в разгроме наступавших на Москву частей вермахта группы «Центр».

Оценивая подписание советско-германского договора с позиций национальных интересов и безопасности СССР, которые в многовековой военной истории России довольно редко выходили на первое место в ее взаимоотношениях с союзниками, следует отметить особое значение договора для исторических судеб народов, населявших Советский Союз и для сохранения государственности и территориальной целостности последнего. Стратегический выигрыш, полученный в результате отсрочки столкновения с фашистской Германией в 1939 г., позволил Советскому Союзу, несмотря на крупные просчеты его политического и военного руководства, использовать для подготовки к войне исключительно важный, временной фактор, который сыграл весьма значительную роль в победе СССР в войне.

Подписание советско-германского договора 23 августа 1939 г., о ненападении было вынужденным, но стратегически обоснованным решением Сталина, альтернативу которому сегодня трудно просчитать.

Источники и литература

1. Большая Оксфордская энциклопедия / пер. с англ. У. В. Сапциной, А. И. Кима, Т. В. Сафроновой и др. М.: Ро-смэн-Пресс, 2007. 664 с.

2. Гальдер Ф. Военный дневник / пер. с нем. Т.1. М.: Воениздат, 1968. 512 с.

3. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. VII. 1939-1943. М.: Наука, 1973. 510 с.

4. История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945. Т.1. М.: Воениздат, 1960. 600 с.

5. История Второй мировой войны 1939-1945. В 12-ти томах. Т.2. Накануне войны. М.: Военное издательство Мин. обороны СССР, 1974. 479 с.

5а. История Второй мировой войны 1939-1945. В 12-ти томах. Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР М.: Военное издательство Мин. обороны СССР, 1974. 503 с.

6. Кимхе Д. Несостоявшаяся битва / пер. с англ. М: Воениздат, 1971. 168 с.

7. Кудрявцев А. А. Начало Второй мировой войны: домыслы и реальность // Победа народов Советского Союза в Великой Отечественной войне: национальное самосознание и историческая память. 1945-2015 гг. Краснодар: Традиция, 2015. С. 96-100.

8. Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941. М.: Вече, 2000. 608 с.

9. Мосли Л. Утраченное время. Как начиналась Вторая мировая война / пер. с англ. М.: Воениздат, 1972. 376 с.

10. Мюллер — Гиллебрандт Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг. / пер. с нем. А. Высоковского и др. М.: Изографус, Эксмо, 2002. 800 с.

11. Наджафов Д.Г. Советско-германский пакт 1939 г. и его исторические последствия // Вопросы истории. 2006, №12. С. 3-23.

12. Новая Российская энциклопедия: в 12 т. / под ред. А. Д. Некипелова. М.: Энциклопедия, 2003. Т.1.: Россия. 2003. 960 с.

13. Пакт Молотова-Риббентропа всплыл в ПАСЕ // Газета. Ru. [Дата обращения: 19.09.2019].

14. Робертс Дж. Сферы влияния и советская внешняя политика в 1939-1945 гг.: идеология, расчет и импровизация / пер. с англ. Е. Л. Семеновой и А. В. Короленкова // Новая и новейшая история. 2001. №5. С. 75-101.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

15. Самый полный иллюстрированный энциклопедический словарь. М.: АСТ: Астрель, 2008. 1247 с.

16. Севостьянов Г. Н. Политика великих держав на Дальнем Востоке: накануне Второй мировой войны. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1961. 557 с.

17. Случ С.З. Сталин и Гитлер. 1933-1941. Расчеты и просчеты Кремля // Отечественная история. 2005. №1. С. 98-119.

18. Смирнов В. П. Мюнхенская конференция и советско-германский пакт о ненападении в дискуссиях российских историков // 65 лет Великой Победы. Т.1. М.: МГИМО — Университет, 2010. С.103-121.

19. СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны (сентябрь 1938 г. — август 1939 г.). Документы и материалы. М.: Изд. Политической литературы, 1971. 671 с.

20. Станевич М. Сентябрьская катастрофа / пер. с польск. М.: Изд-во иностранной лит., 1953. 244 с.

21. Ширер Уильям. Взлет и падение Третьего рейха. / пер. с англ. Под ред. О. А. Ржешевского. М.: Воениздат, 1991. 653 с.

22. Ферстер Г., Блейф В., Дрехслер К., Хасс Г. Германия во Второй мировой войне (1939-1945). / пер. с нем. А. И. Долгорукова, В. М. Артеменко, И. И. Карабутенко. М.: Воениздат, 1971. 432 с.

23. «Это было неизбежным: опубликован пакт Молотова-Риббентропа» // Газета. Ru. [Дата обращения: 19.09.2019].

24. Förster G. und andere. Der zweite Weltkrieg. Militär historisher Avriss. Berlin,1972. 432 s.

25. Halifax E. The life of lord Halifax by the Earl of Birkenhead. London, 1965. 626 p.

26. Liddell Hart B. History of the Second World War. New York, 1971. 543 p.

27. Shirer William. The Rise and Fall of the Third Reich. London, 1960. 653 p.

28. Speer A. Erinnerungen. Berlin, 1969. 610 s.

References

1. Bolshaya Oksfordskaya encyclopediya (The Big Oxford Encyclopedia). Moscow: Rosmen-Press. 664 p. (In Russian)

2. Galder F. Voennyi dnevnik (Wardiary). Vol.I. Moscow: Voenizdat, 1968. 512 p. (In Russian)

3. Dokumenty i materialy po istorii sovetsko-polskih otnoshenii (Documents and materials on the history of Soviet-Polish relations). Vol.VII. 1939-1943. Moscow: Nauka, 1973. 510 p. (In Russian)

4. Istoriya Velikoi Otechestvennoi voiny Sovetskogo Soyuza (History of the Great Patriotic War of the Soviet Union). 19411945. Vol. 1. Moscow: Voenizdat, 1960. 600 p. (In Russian)

5. Istoriya Vtoroi mirovoi voiny 1939-1945 (History of the Second World War 1939-1945). Vol. 2. Nakanune voiny (On the eve of the war). Moscow. Voennoe izdatelstvo Min. oborony USSR, 1974. 479 p. (In Russian)

5a. Istoriya Vtoroi mirovoi voiny 1939-1945 (History of the Second World War 1939-1945). Vol. 3. Nachalo voiny. Podgotovka agressii protiv USSR (The beginning of the war. Preparation of aggression against the USSR). Moscow.: USSR Military Publishing House publ., 1974. 503 p. (In Russian)

6. Kimhe D. Nesostoyavshayasya bitva (Failedbattle). Moscow.: Voenizdat, 1971. 168 p. (In Russian)

7. Kudryavtsev A. A. Nachalo Vtoroi mirovoi voiny: domisly i realnos (The beginning of the Second World War: speculation and reality) // Pobeda narodov Sovetskogo Soyuza v Velikoi Otechestvennoi voine: nacionalnoe samosoznanie i istoricheskaya pamyat. 1945-2015. Krasnodar: Tradiciya publ., 2015. P. 96-100. (In Russian)

8. Meltyuhov M. I. Upuschennyi shans Stalina. Sovetskii Soyuz i borba za Evropu: 1939-1941 (Lost chance of Stalin. The Soviet Union and the struggle for Europe: 1939-1941). Moscow: Veche publ., 2000. 608 p. (In Russian)

9. Mosli L. Utrachennoe vremya. Kak nachinalas Vtoraya mirovaya voina (Lost time. How did the Second World War begin). Moscow: Voenizdat, 1972. 376 p. (In Russian)

10. Myuller — Gillebrandt B. Suhoputnaya armiya Germanii 1933-1945 (Land Army of Germany 1933-1945). Moscow: Izografus, Eksmo publ., 2002. 800 p. (In Russian)

11. Nadjafov D. G. Sovetsko-germanskii pakt 1939 i ego istoricheskie posledstviya (Soviet-German Pact of 1939 and its historical consequences) // Voprosy istorii. 2006. No. 12. P. 3-23. (In Russian)

12. Novaya Rossiiskaya enciklopediya: v 12 t. (New Russian Encyclopedia: in 12 vol.). / ed by A. D. Nekipelov. Moscow: Enciklopediya publ., 2003. Vol.1. Rossiya, 2003. 960 p. (In Russian)

13. «Pakt Molotova-Ribbentropa vsplyl v PASE» («Molotov-Ribbentrop Pact emerged in PACE») / Gazeta. Ru. [Accessed: 19.09.2019]. (In Russian)

14. Roberts Dj. Sfery vliyaniya i sovetskaya vneshnyaya politika v 1939-1945: ideologiya_ raschet i improvizaciya (Spheres of influence and Soviet foreign policy in 1939-1945: ideology, calculation and improvisation) / translated by E. L. Semenova, A. V. Korolenkov // Novaya i noveishaya istoriya. 2001. No. 5. P. 75-101. (In Russian)

15. Samyi polnyi illyustrirovannyi enciklopedicheskii slovar (The most comprehensive illustrated encyclopedic dictionary). Moscow: AST: Astrel publ., 2008. 1247 p. (In Russian)

16. Sevostyanov G. N. Politika velikih derjav na Dalnem Vostoke: nakanune Vtoroi mirovoi voiny (The policy of the great powers in the Far East: on the eve of the Second World War). Moscow: Social and economic literature publ., 1961. 557 p. (In Russian)

17. Sluch S. Z. Stalin i Gitler. 1933-1941. Raschety i proschety Kremlya (Stalin and Hitler. 1933-1941. Kremlin calculations and miscalculations) // Otechestvennaya istoriya. 2005. No. 1. P. 98-119. (In Russian)

18. Smirnov V. P. Myunhenskaya konferenciya i sovetsko_germanskii pakt o nenapadenii v diskussiyah rossiiskih istorikov (The Munich Conference and the Soviet-German non-aggression pact in the discussions of Russian historians) // 65 let Velikoi Pobedy. Moscow: MSIIR — University publ. 2010. Vol.1. P. 103-121. (In Russian)

19. USSR v borbe za mir nakanune Vtoroi mirovoi voiny (sentyabr 1938 — avgust 1939). Dokumenty i materialy (The USSR in the struggle for peace on the eve of the Second World War (September 1938 — August 1939). Documents and materials). Moscow: Political Literature publ., 1971. 671 p. (In Russian)

20. Stanevich M. Sentyabrskaya katastrofa (September disaster). Moscow: ‘Foreing Literature publ., 1953. 244 p. (In Russian)

21. Shirer William. Vzlet i padenie Tretego reiha (The Rise and Fall of the Third Reich) / ed by O. A. Rjeshevskii. Moscow: Voenizdat publ., 1991. 653 p. (In Russian)

22. Ferster G., Bleif V., Drehsler K., Hass G. Germaniya vo Vtoroi mirovoi voine (1939-1945) (Germany in World War II (1939-1945) / translated by A. I. Dolgorukov, V. M. Artemenko, I. I. Karabutenko. Moscow: Voenizdat publ., 1971. 432 p. (In Russian)

23. «Eto bylo neizbejnim: opublikovan pakt Molotova-Ribbentropa» («It was inevitable: The Molotov-Ribbentrop Pact was published») // Gazeta. Ru. [Accessed: 19.09.2019] (In Russian)

24. Förster G. und andere. Der zweite Weltkr: eg. Militär historisher Avriss. Berlin,1972. 432 s.

25. Halifax E. The life of lord Halifax by the Earl of Birkenhead. London, 1965. 626 p.

26. Liddell Hart B. History of the Second World War. New York, 1971. 543 p.

27. Shirer William. The Rise and Fall of the Third Reich. London, 1960. 653 p.

28. Speer A. Erinnerungen. Berlin, 1969. 610 s.

Сведения об авторе

Кудрявцев Александр Абакарович — доктор исторических наук, профессор кафедры зарубежной истории, политологии и международных отношений гуманитарного института Северо-Кавказского федерального университета (Ставрополь) / каа0210@ yandex.ru

Information about the author

Kudryavtsev Alexandr — Dr. of Historical Sciences, Professor, Chair of Foreign History, Political Science and Foreign Affairs, Institute of Humanities, North Caucasus Federal University (Stavropol) / kaa0210@ yandex.ru

А. С. Якушевский советско-германскии договор о ненападении:взгляд через годы.

Ни одно из предвоенных
дипломатических событий не вызывает
сейчас такого интереса, как
советско-германский договор о ненападении
от 23 августа 1939г. О нем много написано
советскими историками. Нет ни одного
произведения по истории, в котором бы
не освещался этот факт. В той или иной
мере о договоре говорится в книгах и
статьях, посвященных причинам второй
мировой войны, подготовке фашистской
Германии к нападению на Советский Союз.
Проблемы договора затрагиваются в ряде
воспоминаний советских дипломатов и
общественных деятелей. Важное место
занял договор в советских работах,
посвященных анализу и критике буржуазной
историографии второй мировой войны.

Большое внимание
советско-германскому договору о
ненападении уделяется учеными в Польской
Народной Республике. Так в 1987 и начале
1988г. еженедельник «Политика»
опубликовал серию статей о советско-польских
отношениях в 1939г., в том числе и о
советско-германском договоре. В
еженедельнике «Жичелитерацке»
увидели свет отрывки из книги польского
историка В. Ковальского «Пакт Рибентроп
— Молотов» и некоторые другие материалы.

Еще больше внимания
советско-германскому договору о
ненападении уделяют советологи Запада.
Несмотря на обилие публикаций, возрастает
необходимость вновь вернуться к проблемам
советско-германского договора о
ненападении. В нашей историографии по
этому вопросу еще многое недосказано.
Долгое время договор трактовался
односторонне, только как правильный,
«мудрый» внешне политический шаг
советского правительства в сложившейся
тогда обстановке. Лишь в последнее
время, в условиях нового политического
мышления, советские авторы стали
высказывать и другие мнения о договоре.
Он уже перестал считаться безупречным.
Появились даже статьи, преподносящие
договор только как негативный акт,
причинивший Советскому Союзу и всему
мру непоправимый вред, В них все, что
связано с договором, окрашивается в
черный цвет, подобно тому, как раньше
все преподносилось в розовых тонах.
Подобные крайности затрудняют достижение
истины. При рассмотрении договора важно
исходить из той реальности, которая
была при его заключении, а не
руководствоваться соображениями,
вырванными из контекста времени.

Что касается
буржуазных публикаций, то здесь
прослеживаются две тенденции. Одни
ученые хотят разобраться в смысле
событий того периода. Порой им нелегко
это сделать, так как вокруг вопроса о
договоре нагромождено много дезинформации.
Другие же продолжают активно использовать
договор для клеветы на предвоенную
внешнюю политику СССР. Идя по стопам
мюнхенских соглашателей, они утверждают,
что СССР при заключении договора с
Германией преследовал «зловещие
цели», нанес удар в спину силам
демократии, выдвигают против нашей
страны другие абсурдные обвинения

Так, на заседаниях
секций 26 Международного конгресса
исторических наук, который состоялся
в августе 1985г. в Штутгарте (ФРГ), СССР
обвинили в том, что он в 1939г. якобы пошел
на сговор с гитлеровской Германией
против мира. В связи с 45-летием нападения
фашистской Германии на СССР западногерманский
журнал «Шпигель» писал, что летом
1939г. СССР якобы «склонить гитлеровскую
Германию к доверию», заключить с ней
пакт, в результате которого была «создана»
обстановка для Гитлера, чтобы начать
вторую мировую войну».

Антисоветчики
активно наступают, с выгодой используя
тот факт, что у нас при освещении этой
проблемы имеют место замалчивание,
недоговоренности; у нас большинство
материалов, относящимся к германо-советским
переговорам накануне заключения договора
и к самому договору, еще недоступно для
исследователей.

Занимаемая
советскими историками иногда позиция
умолчания порождает сомнения в правдивости
того, что пишется нами о договоре. При
публикации материалов по этому вопросу
у нас исходят прежде всего из того, как
он будет воспринят за рубежом, не нанесет
ли вреда международному престижу СССР.
На самом же деле умолчание подрывает
доверие к нашей науке у зарубежных
друзей и даже у советских читателей.
Сомнения в правдивости изданных работ
возникали даже тогда, когда они полностью
соответствовали исторической правде.
Только опубликовав все документы, можно
ликвидировать «белые пятна»,
имеющиеся еще в освещении советско-германского
договора о ненападении.

* * *

Советские
историки стремятся эффективнее
использовать уже опубликованные
документы и материалы для создания
объективной картины прошлого, для
опровержения антисоветских вымыслов,
распространяемых империалистической
пропагандой по поводу договора. то
прежде всего относится к тезису о том,
что, заключив пакт, СССР якобы не
руководствовался «мотивами самообороны»,
а стремился «преднамеренно спровоцировать
войну». вами самообороны», а стремился
«преднамеренно спровоцировать войну».

Однако, как
свидетельствуют исторические факты, к
этому стремился не СССР, а фашистские
государства, в первую очередь нацистская
Германия. Власть здесь захватила партия,
выражавшая интересы наиболее агрессивных
кругов монополистического капитала,
главной целью которых было установление
мирового господства германского
империализма. Сразу после прихода к
власти в 1933 г. гитлеровцы стали готовиться
к воине за передел мира.

Правда, в соответствии
с первоначальными наметками к основным
военным операциям по обеспечению
«жизненного пространства» гитлеровцы
планировали приступить в 1942-1945 гг. Но
сложившаяся ситуация приблизила начало
этих операции. Во-первых, милитаризация
Германии, быстрый рост ее вооруженных
сил создали для гитлеровцев внутренние
трудности: стране грозил финансово —
экономический кризис, который мог
вызвать недовольство населения. Самый
простои и быстрый способ преодоления
возникших трудностей гитлеровцы
усматривали в расширении экономической
базы за счет захвата богатств других
стран, а для этого нужно было скорее
начать воину.

Во-вторых, к более
быстрому переходу к агрессивным акциям
Германию и другие фашистско-милитаристские
государства подталкивало попустительство
им со стороны правящих кругов англо-
франко-американского лагеря. Безнаказанно
прошло для нацистской Германии вторжение
ее войск в Реинскую демилитаризованную
зону в марте 1936 г. началась итало-германская
интервенция в Испанию, западные державы
заявили о своем «невмешательстве»
и тем самым потворствовали агрессорам.
Не встретило противодействия со стороны
западных держав и нападение Японии на
Китай в июле 1937г.

Особенно наглядно
податливость правящих кругов западных
держав фашистским агрессорам была
продемонстрирована Мюнхенским соглашением
в сентябре 1938г. Пожертвовав Чехословакией,
Англия намеренно толкала Германию
против СССР. В этом ее поддерживала
Франция.

В соответствии с
принятой военно-политическим руководством
концепцией завоевании Германия
предполагала нанести последовательные
удары по противникам с целью разгрома
их одного за другим, сначала более
слабых, а потом и сильных. Имелось в виду
использование не только военных средств,
но и различных методов из арсенала
политики, дипломатии и пропаганды с
задачей не допустить объединения
противников Германии.

Зная об
экспансионистских замыслах фашистской
Германии, западные державы стремились
направить ее агрессию против СССР. Их
пропаганда неустанно твердила о слабости
Красной Армии, о непрочности советского
тыла, представляла СССР «колоссом на
глиняных ногах», стремилась втянуть
социализм в огонь воины.

В нацистской печати
тоже можно было встретить немало
утверждении о слабости СССР. Этим
подогревались надежды правящих кругов
англо- франко-американского лагеря на
то, что германская экспансия будет
направлена на восток. Однако германский
генеральный штаб в 1938-1939гг. (в отличие
от 1940-1941гг. ) оценивал Красную Армию как
очень серьезного противника, столкновение
с которым считал пока нежелательным.
«Русские вооруженные силы военного
времени, — говорилось, например, в сводке
12-го отдела генштаба от 28 января 1939г., —
в численном отношении представляют
собой гигантский военный инструмент.
Боевые средства в целом являются
современными. Оперативные принципы
ясны и определенны. Богатые источники
страны и глубина оперативного пространства-
хорошие союзники (Красной Армии)»

Основываясь на
оценке силы своих противников, фашистское
руководство наметило Польшу в качестве
первой жертвы агрессии, хотя еще незадолго
до этого Риббентроп предлагал польскому
правительству проводить «общую
политику в отношении России». А когда
Польша отказалась быть вассалом Берлина,
то гитлеровцы решили расправиться с
нею военным путем.

С начала 1939 г. в
Германии началась подготовка похода
против Польши. Был разработан план,
получивший наименование «Веис».
Его осуществление должно было начаться
после 1 сент. 1939г.

28 апр. 1939г. Гитлер
заявил о расторжении польско-германской
декларации о ненападении и дружбе 1934г.
и англо — германского морского соглашения
1935г. 22 мая между Германией и Италией был
подписан военный союз.

В мире сознавали
опасность фашистской агрессии. 17 апр.
1939г. правительство СССР обратилось к
Англии, а затем и к Франции с конкретными
предложениями заключить соглашение о
взаимной помощи, включая и военную
конвенцию. Правительства Англии и
Франции встретили советские предложения
сдержанно.

Непреклонная
решимость СССР достичь равноправного
соглашения о сотрудничестве с Англией
и Францией проявилась на специальных
переговорах военных миссий трех держав,
начавшихся 12 авг. 1939г. в Москве. Наша
страна предоставила подробно разработанный
план, согласно которому СССР обязывался
выставить против агрессора в Европе
136 дивизии, 9-10 тыс. танков и 5-5, 5 тыс.
самолетов. План предусматривал 3 варианта
совместных действий вооруженных сил с
СССР, Англии и Франции.

Провал
переговоров был предопределен позицией,
занятой правительствами западных стран
«Британское правительство, — говорилось
в утвержденной на заседании комитета
имперской обороны» Англии второго
августа 1939 года инструкции для делегации
на переговорах, — не желает быть втянутым
какое бы то ни было определенное
обязательство, которое могло бы связать
нам руки при любых обстоятельствах.
Поэтому в отношении военного соглашения
следует стремиться к тому, чтобы
ограничиваться общими формулировками»,
«вести переговоры медленно», «не
вести переговоры по вопросу обороны
Прибалтики… «

Некоторые
авторы критикуют СССР за «несговорчивость»
в ходе переговоров военных миссий в
Москве, нежелание пойти на уступки в
вопросе о проходе советских войск через
территорию Польши. Но СССР требовал
лишь права воспользоваться территорией
Польши, чтобы войска могли войти в
соприкосновение с войсками агрессора.
Без этого разве смог бы СССР выполнить
свои обязательства по договору о
взаимопомощи? Такое требование с нашей
стороны было вполне законным. Только
при положительном решении этого вопроса
имели смысл дальнейшие переговоры.

* * *

Безрезультатность
англо- франко-советских переговоров
сводила на нет усилия правительства
СССР по созданию коалиции неагрессивных
гос-в. СССР продолжал оставаться в
международной изоляции. Ему грозила
опасность войны на 2 фронта с сильными
противниками: Германией- на западе и
Японией- на востоке.

Наше правительство
встало перед альтернативой: или ожидать,
пока Германия начнет агрессию которая
могла перерасти в войну против СССР,
или попытаться сохранить мир.

С мая 1939г., когда
начались переговоры СССР с Англией и
Францией, работники внешнеполитического
ведомства Германии вступали в контакты
с представителями СССР в Берлине,
различными способами давали понять о
готовности Германии пойти на сближение
с СССР. До середины авг. 1939 пока существовала
надежда на заключение англо-
франко-советского договора о взаимопомощи.
Советское правительство оставляло этот
зондаж без ответа. 4 июля в советское
полпредство в Берлине поступило анонимное
письмо, в котором предлагалось, чтобы
правительства Германии и СССР заключили
соглашение о судьбе Польши и Литвы.

Анонимность
письма снимала с германского правительства
ответственность за сделанное предложение,
но предоставляла ему возможность узнать
реакцию советского руководства на это
предложение. Немецкая сторона стремилась
достичь соглашения с СССР до нападения
на Польшу. Занятая Советским правительством
выжидательная позиция противоречила
интересам германского руководства.
Тогда 2 авг. германский министр иностранных
дел Риббентроп пригласил к себе советского
поверенного в делах СССР в Германии Г.
А. Астахова и уже официально заявил, что
СССР и Германия могли бы без труда
договориться по всем проблемам, имеющим
отношение к территории от Черного моря
до Балтийского.

В соответствии с
просьбой немецкой стороны 15 авг. 1939г.
нарком иностранных дел Молотов принял
германского посла Шуленбурга, который
зачитал заявление Риббентропа. В нем
утверждалось, что Германия не имеет
«агрессивных намерении» в отношении
СССР и предлагалось урегулировать все
имеющиеся спорные проблемы, для чего в
Москву был готов прибыть сам Риббентроп.
Молотов не дал конкретных ответов на
поставленные вопросы.

В Берлине проявили
явное нетерпение. Шуленбургу поступали
все новые инструкции. Гитлер заявил
своим приближенным, что в случае
необходимости он и сам готов поехать в
Москву.

Правительство
СССР не поддавалось нажиму из Берлина,
но решило использовать начавшиеся 15
авг. переговоры об улучшении
советско-германских отношении для
оказания дипломатического воздействия
на западные державы. Молотов 16 авг.
принял посла США в СССР Штейнгарта и
проинформировал его о визите Шуленбурга.
Посол немедленно сообщил об этом в
Вашингтон. 17 авг. заместитель госсекретаря
США Уэллес передал английскому послу
Р. Линдсею полученную из Москвы информацию
о возможности соглашения между СССР и
Германией. Донесение об этом Линдсей
послал авиапочтой, а не телеграфом, и
оно попало в министерство иностранных
дел Англии только 22 авг., когда уже не
могло оказать какого либо существенного
воздействия на ход событий. Но, судя по
реакции английского посла в США и
поведению английской делегации на
переговорах в Москве, позиция Лондона
вряд ли бы изменилась и в случае, если
бы оно пришло вовремя.

20 августа Гитлер
обратился к Сталину, предложив принять
министра иностранных дел Германии,
который «будет облечен всеми
полномочиями для подписания пакта о
ненападении».

Перед советским
правительством встал вопрос: отклонить
германское предложение или принять
Предложение было принято. Что же побудило
советское руководство пойти на сближение
с Германией и заключение с ней договора?
Какие цели преследовались при этом?

Прежде всего,
следует иметь в виду, что в условиях тех
систем управления, которые тогда
существовали в СССР и Германии, договор
был делом в первую очередь двух «вождей»
— Сталина и Гитлера. Фактически все
решения принимались ими единолично, а
инициатива исходила от Гитлера, которому
договор был необходим для срочного
решения польского вопроса. С точки
зрения стратегических целей СССР
продолжал оставаться противником
фашистской Германии, и Гитлер не скрывал
этого в кругу своих сподвижников.

Для Сталина договор
с Германией имел как ближайшие, тактические
цели, так и перспективные. Ближайшие
цели состояли в том, чтобы обеспечить
СССР большую безопасность за счет
ограничения продвижения немецких войск
на восток и отказа Германии от использования
Прибалтийских гос-в в антисоветских
целях. Советское правительство добилось
от Германии обязательства в ходе
продвижения ее войск в Польше не
переступать линию рек Ныса, Нарев, Буг,
Висла, Сан.

Для СССР, полагал
Сталин, было важно возвратить такие
территории, как Западная Украина,
Западная Белоруссия, Бесарабия и др.,
отторгнутые от Советской Республики
насильственным путем после первой
мировой воины.

При принятии
Сталиным решения на заключение договора
сыграл роль японский фактор. Япония
была открытым противником СССР и
находилась в союзе с фашистской Германией.
Договор с Германией по мнению Сталина,
избавлял СССР от угрозы войны на два
фронта.

Одной из дальних
целей Сталина было столкнуть между
собой 2 враждующие империалистические
группировки и сохранить для СССР мир.
Война с Германией была для СССР опасной
даже при наличии таких союзников, как
Англия и Франция. Причем особой уверенности
в этих союзниках у советского руководства
не было.

Решение правительства
СССР заключить с Германией договор о
ненападении было вынужденным, но вполне
логичным в тогдашних условиях. У СССР
не было другого выбора, поскольку не
удалось добиться подписания договора
о взаимной помощи с Англией и Францией,
а до нападения Германии на Польшу
оставались считанные дни. «Для СССР,
— отмечают западногерманские исследователи,
— ситуация 1939г. была тяжелой. Он находился
в полной изоляции, окруженный открыто
враждебными соседями. К тому же он был
в состоянии воины… с Японией, опаснейшей
великой державой на Востоке».

Неоднозначным
было отношение к пакту советских людей.
Они доверяли своему правительству и
считали, что оно поступило правильно
Вместе с тем не всем был понятен внезапный
поворот в отношениях с фашистской
Германией. Если заключение пакта о
ненападении в сознании советских людей
оправдывалось необходимостью избежать
воины, а ее никто не хотел, то подписание
28 сент. 1939г. договора о дружбе и границе
между СССР и Германией было совсем
непонятно. Никакой дружбы к германским
фашистам никто не испытывал. С полным
основанием можно считать его заключение
крупной ошибкой тогдашнего руководства
СССР. Договор и все, что последовало за
ним в средствах массовой информации,
разоружало советских людей духовно,
усыпляло их бдительность.

С середины 30-х
годов в СССР проживало значительное
количество антифашистов, прибывших из
Германии и аннексированных ею территорий.
Пакт о ненападении они восприняли с
пониманием. Однако подписание «договора
о дружбе со смертельным врагом социализма
и мира» антифашисты встретили
отрицательно. Это еще одно свидетельство
ошибочности заключения этого договора.

Недовольство среди
антифашистов вызвали и отдельные
недружелюбные действия советского
руководства по отношению к некоторым
из них. В начале 1940 г. германским властям
было передано несколько групп немецких
и австрийских антифашистов, которые
были репрессированы в 30 годах и находились
в СССР под следствием или заключении.

Невольно задаешь
себе вопрос, было ли заключение с
Германией договора о ненападении и
других соглашений в 1939-1941 гг. наилучшим
вариантом решения Советским правительством
назревших к тому времени проблем?
Ответить на этот вопрос не просто. С
позиции сегодняшнего дня, когда нам
стало известно много из того, чего тогда
не знали даже руководящие государственные
деятели, можно с уверенностью сказать,
что наиболее оптимальным в тех условиях
было бы принятие советских предложений
о коллективной безопасности, подписание
англо — франко — советского договора о
взаимной помощи и соответствующей
военной конвенции. Это привело бы к
созданию единой антигитлеровской
коалиции, предотвратило бы агрессию и,
возможно, вторую мировую войну. К такому
выводу приходят сейчас не только
советские, но и многие западные
исследователь новейшей истории. Именно
к объединению всех миролюбивых сил и
стремился СССР в предвоенные годы. Не
он несет главную ответственность за
то, что такая возможность не была
реализована

После подписания
советско-германского договора о
ненападении события стали развиваться
вопреки планам правящих кругов западных
держав. С их стороны были сделаны
энергичные попытки срочно сговориться
с Германией, отдать ей Дании и Польский
коридор, заключить с ней соглашение,
аналогичное мюнхенскому. Однако
фашистская Германия уже ни с кем не
хотела делить мир и рвалась к безудержному
господству. 1 сент. 1939 года германские
войска с трех сторон вторглись в пределы
Польши. Гарантии предоставленные ей
Англией и Францией, ничем, кроме
дипломатических жестов, подкреплены
не были. Чемберлен и Даладье спешно
обратились к Муссолини с просьбой о
посредничестве, в который раз рассчитывая
путем уступок Гитлеру за счет третьих
стран достичь с ним соглашения. Но эта
попытка окончилась безрезультатно.
Англия и Франция оказались вынужденными
объявить воину Германии. Началась воина
в Европе. Польша стала первым государством,
вступившем в вооруженное противоборство
с фашистской Германией.

Польша быстро
потерпела поражение. Используя
превосходство в силах, особенно в танках
и самолетах, германская армия сумела
осуществить стратегию блицкрига
(«молниеносной воины»). Уже через
неделю после нападения немецкие войска
глубоко вклинились в польскую территорию
и вышли на подступы на подступы к Варшаве.
17 сент. польское правительство бежало
в Румынию, бросив страну и народ на
произвол судьбы. Но и после этого польский
народ не сложил оружия. До 2 окт. сражались
с фашистскими агрессорами старинная
крепость Модлин, где рядом с солдатами
сражались народные ополченцы. 20 дней
продолжалась героическая оборона
Варшавы, где вместе с частями гарнизона
сражалась рабочая бригада, руководство
которой осуществляли левые социалисты
и вышедшие из подполья коммунисты.

Договор о ненападении
между СССР и Германией был одним из
путей обеспечения безопасности в
сложившейся обстановке. История наглядно
подтвердила, что он оказал значительное
воздействие на международную обстановку,
привел к обострению межимпериалистических
противоречий, сыграл положительную
роль в борьбе СССР против фашизма во
второй мировой воине. Чего же конкретно
добилась наша страна в результате
заключения договора?

Во-первых СССР
избежал воины на два фронта, а такая
опасность ему действительно угрожала.
Договор между СССР и Германией был
заключен в разгар боев между советскими
и японскими войсками на Халхин-Голе. В
этих боях с каждой стороны участвовало
до 100 тыс. человек. Таким образом, в авг.
1939г. «первый фронт» для СССР уже
существовал- он был на Дальнем Востоке.
На Западе нам угрожала фашистская
Германия. Английский историк Дж. Грензилл
пишет: «Заключив 23 авг. 1939г.
советско-нацистский пакт о ненападении,
Сталин избежал втягивания в войну против
Германии. Военная неподготовленность
сделала бы воину в 1939г. более катастрофической
для России, чем в 1941г… У Сталина в 1939г.,
конечно, не было желания спасать западные
демократии. Он стремился защитить
Россию»

В результате
заключения советско-германского договора
о ненападении образовалась серьезная
трещина в антикоминтерновском пакте.
Для японского руководства, ориентировавшегося
на военную солидарность с фашистской
Германией, ее договор с СССР явился
полной неожиданностью. Япония связывала
большие надежды с нападением Германии
на СССР и рассчитывала в связи с этим
на успех своих операции на Востоке.
Сотрудник управления разведки и
контрразведки верховного командования
вермахта Х. Гроскурт в конце августа
1939 г. сделал в своем дневнике следующую
запись: «Японцы серьезно обеспокоены.
Весь антикоминтерновский пакт зашатался».

Возникшее тогда
между Японией и Германией недоверие не
было преодолено до конца второй мировой
войны и сказывалось на отношении Японии
к СССР. Становится во многом ясно, почему
Япония решила действовать на Дальнем
Востоке самостоятельно, заключила в
апр. 1941г. пакт о нейтралитете с СССР и
не пошла на его нарушение, хотя со стороны
Германии не раз высказывалось желание
иметь Японию в качестве союзника,
воюющего против СССР.

Во-вторых, заключив
договор о ненападении с Германией,
правительство СССР нанесло решительный
удар по планам создания империализмом
единого антисоветского фронта. Были
сорваны все замыслы европейских
«мюнхенев» объединить Германию,
Англию и Францию в планах, направленных
против СССР. А подобные планы вынашивались
влиятельными кругами не только западных
держав, но и фашистских государств. Так,
в Германии большие надежды возлагались
на достижение англо-германского
соглашения на антисоветской основе
возлагал руководитель Абвера адмирал
В. Канарис. Вторая мировая война началась
как война между двумя империалистическими
группировками, а не как война фашистского
блока, действующего при поддержке всего
империалистического лагеря, против
СССР.

В-третьих, с
событиями лета 1939г., с предпринятыми в
то время правительством СССР
дипломатическими шагами непосредственно
связан выход СССР из внешнеполитической
изоляции в 1941г., после нападения на него
фашистской Германии. Если до начала
второй мировой войны западные державы
срывали все усилия СССР по созданию
направленного против фашизма объединения
неагрессивных капиталистических
государств с социалистическими, то в
ходе войны в силу объективных обстоятельств
эти государства оказались по одну линию
фронта.

В-четвертых, в
результате заключения договора СССР
избежал войны в 1939г. и получил около
двух лет времени для укрепления своей
обороноспособности. Возникает лишь
вопрос: достаточно ли эффективно было
использовано предоставленное Советской
стране время?

В нашей литературе
содержится немало утверждений, что было
сделано якобы все возможное. Подчеркивается,
что было увеличено военное производство,
возрос выпуск оружия и военной техники,
увеличилась численность вооруженных
сил, укрепилась обороноспособность
страны. Все это верно. Но следует
подчеркнуть, что качественному
совершенствованию вооруженных сил в
целом тогдашнее политическое и военное
руководство уделяло недостаточна
внимания, допускало определенные
просчеты. Основываясь прежде всего на
количественных показателях, советское
командование переоценивало возможности
своих войск, считало, что они не только
сумеют отразить нападение вермахта, но
и быстро его разобьют в случае
необходимости. Это мнение всячески
популяризовалось средствами массовой
информации. В результате оказалось, что
предоставленное договором о ненападении
время было использовано Советским
Союзом менее эффективно, чем фашистской
Германией. За истекшие 22 месяца она в
большей степени повысила свой военный
потенциал, чем СССР. Если в начале 1939г.
военно-политическое руководство Германии
оценивало Красную Армию как противника
очень сильного, вооруженное столкновение
с которым было нежелательным, то в начале
1941г. оно уже отмечало слабость Вооруженных
Сил СССР, особенно их командного состава.

Вот что говорилось
в секретном докладе о состоянии Красной
Армии, подготовленном разведывательным
отделом генерального штаба сухопутных
войск Германии 15 янв. 1941г. : «В связи
с последовавшей после расстрела летом
1937г. Тухачевского и группы генералов
«чисткой», жертвой которой стало
60-70% старшего начальствующего состава,
имевшего частично опыт войны, у руководства
«высшим военным эшелоном» находится
очень незначительное количество
незаурядных личностей… На смену
репрессированным пришли более молодые
и имеющие меньше опыта лица. Преобладающее
большинство нынешнего высшего командного
состава не обладает способностями и
опытом руководства войсковыми
объединениями».

В советской
исторической и мемуарной прозе встречаются
утверждения, что, заключив договор с
Германией правительство СССР «не
рассчитывало на верность гитлеровцев
своим обязательствам». Оно допускало
возможность нарушения договора. Но в
то же время у Сталина была сильна вера
в то, что Германия не осмелится напасть
на СССР пока полностью не разделается
с Англией. Эта позиция видна из переписки
между Сталиным и Гитлером в начале
1941г. Когда правительству СССР стало
известно о концентрации на территории
Польши германских войск, Сталин направил
Гитлеру личное послание, в котором
указывал, что создается впечатление о
намерении Германии начать войну против
СССР. На это Гитлер ответил, что в Польше
действительно сосредоточиваются крупные
контингенты немецких войск, но они не
направлены против СССР. Он клятвенно
заверял Сталина, что будет твердо
соблюдать договор. Хотя это была явная
ложь, Сталину она показалась правдоподобной.
Адмирал Исаков рассказывал Симонову,
что, когда Германия напала на СССР,
Сталин был очень потрясен случившимся.
В то, что гитлеровцы могут начать войну
без всяких поводов с нашей стороны, при
наличии пакта, Сталин до самого конца
не верил. Это была ошибка Сталина, роковым
образом повлиявшая на начальный период
Отечественной войны.

* * *

Вглядываясь через
годы в советско-германский договор о
ненападении и связанные с ним событиями
с позиций сегодняшнего дня, можно
подтвердить многие уже утвердившиеся
положения советской историографии и
одновременно отметить кое-что новое,
что раньше нашими историками игнорировалось.

Прежде всего
обращает на себя внимание исключительная
сложность международной обстановки к
лету 1939г. Обе империалистические
группировки относились к СССР враждебно.
Каждая из них хотела получить выгоду
за счет СССР. Капиталистические державы
никак не хотели рассматривать СССР как
равноправного партнера, проводили
антикоммунистическую политику, яро
выступали против любого сотрудничества
с СССР в деле отпора фашистской агрессии.
Да и сейчас идейные противники на Западе
не прочь извратить ситуацию кануна
войны, правду перемешивают с полуправдой,
стремятся поставить все с ног на голову.
«Говорят, что решение, которое принял
СССР, заключив с Германией пакт о
ненападении, — отмечал М. С. Горбачев, —
не было лучшим. Возможно, и так; если
руководствоваться не жесткой реальностью,
а умозрительными абстракциями, вырванными
из контекста времени. И в этих условиях
вопрос стоял примерно так же как во
время Брестского мира: быть или не быть
нашей стране независимой, быть или не
быть социализму на Земле… Нам удалось
отсрочить схватку с врагом, таким врагом,
который оставлял и себе, и противнику
один выбор — победить или погибнуть».
Этот суровый экзамен советский народ,
социалистический строй выдержали. Годы
войны — одна из самых славных и героических
страниц в жизни нашей партии, нашего
народа.

Советско-германский
договор о ненападении позволяет сделать
вывод: необходимо предотвратить
развязывание новой мировой войны,
создать безъядерный мир, освободить
цивилизацию от страха уничтожения, а
для этого сформировать новый образ
взаимоотношений между государствами,
новый нравственный климат доверия и
уважения партнеров, а не противников
на мировой арене. Общая тенденция уже
вырисовывается, и она не может не привести
к достижению взаимовыгодного результата,
который будет на пользу всему человечеству.

Страницы истории
советского общества: Факты, проблемы,
люди /Под общ. Ред. А. Т. Кинкулькина;
Сост.: Г.В. Клокова и др. – М.: Политизат,
1989. – 254 – 273.

Два года назад в адрес председателя Государственной думы Вячеслава Володина было направлено Открытое письмо в поддержку отмены принятого 24 декабря 1989 г. постановления 2-го съезда народных депутатов СССР «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года». Постановление осуждало пакт Молотова — Риббентропа как документ, не отражавший «волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор».

«Не вызывает сомнения, что постановление не соответствует принципам исторической справедливости и принято в условиях нарастающей политической нестабильности конца ХХ века, сопровождавшейся давлением на руководство нашей Родины со стороны внешних сил», — говорится в обращении, подписанном семью Героями РФ, Героями Советского Союза, Героями Социалистического Труда, свыше 20 докторами и кандидатами исторических, юридических и политических наук, а также другими учеными и экспертами.

Однако внесенный соответствующий законопроект до сих пор не рассмотрен депутатами, несмотря на то, что произошли большие изменения, в частности, в связи с проведением на территории бывшей УССР специальной военной операции. Как известно, одной из причин этого были «протесты» стран Прибалтики. В связи с занятой открыто враждебной антироссийской позицией этих бывших республик СССР такими «протестами» следует пренебречь и вернуться к рассмотрению вопроса о денонсации указанного постановления съезда народных депутатов СССР.

Среди доводов в пользу того, что Советско-германский пакт о ненападении явился дипломатической победой Советского Союза, следует особо отметить его влияние на политику милитаристской Японии, которая сочла целесообразным последовать за Берлином и, хотя и не искренно, но заключить с Москвой свой Пакт о нейтралитете. Фактом истории является то, что комплекс дипломатических мероприятий советского правительства в предвоенный период наряду с другими факторами позволил нашей стране избежать опаснейшей ситуации одновременной войны на двух отдаленных друг от друга фронтах — против Германии и против Японии.

Рассмотрению связи политики СССР в отношении Германии и Японии посвящается предлагаемый читателю очерк истории.

***

23 августа 1939 г. в Москве между правительствами СССР и Германии был подписан Пакт о ненападении. Для Советского Союза это был вынужденный шаг, призванный хотя бы на время для завершения подготовки страны и вооруженных сил к большой войне сохранить мир, избежав одновременного столкновения с наиболее агрессивными державами мира — Германией и Японией. А опасность такого столкновения была реальной.

Потерпев поражение в крупном военном конфликте у озера Хасан, японцы тем не менее частично добились целей проведения провокации — продемонстрировали западным державам намерение продолжать конфронтацию с СССР и убедились в стремлении советского правительства избегать непосредственного вовлечения Советского Союза в японо-китайскую войну. Однако заставить правительство СССР отказаться от поддержки Китая не удалось — советская помощь борющемуся с захватчиками китайскому народу продолжалась.

Весной 1939 г. в Токио рассчитывали, что в обстановке угрозы германского нападения СССР не сможет использовать крупные силы в восточных районах страны и в случае вооруженного столкновения с Японией будет вынужден пойти на серьезные территориальные и политические уступки. При этом в качестве главной политической уступки неизменно рассматривался отказ советского правительства от оказания помощи и поддержки Китаю в его борьбе против японской агрессии. Ради этого военно-политическое руководство Японии было готово даже идти на риск большой войны с СССР.

После хасанских событий пришлось вносить коррективы в японские оперативно-стратегические планы войны против СССР. С осени 1938 г. Генеральный штаб японской армии разрабатывал новый вариант плана, закодированный как «Операция № 8». Отличительной особенностью этого варианта было нанесение основного удара не в Приморье, а через Монгольскую Народную Республику в направлении озера Байкал. Генеральный штаб изыскивал такое место для удара, «где противник не ждал наступления». Считалось, что нанесение удара с западного направления необходимо предпринять до того, как Советский Союз значительно укрепит здесь свою обороноспособность.

В исторической литературе при анализе причин развязывания японской армией крупного вооруженного конфликта на территории союзной СССР Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол (в Японии этот район именуется Номонхан) внимание обычно уделяется в основном военным целям этой операции. Действительно, планируя очередную вылазку против Советского Союза, командование японской армии преследовало цель проверить действенность нового варианта плана и испытать обороноспособность советских вооруженных сил на западном направлении. Японских военных интересовала также готовность советского правительства выполнить свои обязательства по заключенному 12 марта 1936 г. военному союзу с Монгольской Народной Республикой (МНР). Тогда советское правительство заявило, что в случае нападения Японии на МНР Советский Союз поможет Монголии защитить ее независимость.

Японские генералы стремились восстановить авторитет императорской армии, подорванный неспособностью быстро завершить войну в Китае и поражением у озера Хасан. Японская «Официальная история войны в Великой Восточной Азии» признает:

«Лишившись уверенности в победе, армия находилась в состоянии сильной раздражительности и нетерпения — как в отношении военных действий против Китая, так и в отношении операций против СССР».

Однако подлинные причины, толкнувшие японское командование на развязывание военных действий на территории МНР, были гораздо глубже, чем просто стремление взять реванш за поражение на озере Хасан.

Как уже отмечалось, главная из них состояла в том, чтобы угрозой войны вынудить СССР отказаться от помощи Китаю или, по крайней мере, значительно ее ослабить. В этом случае, по японским расчетам, Чан Кайши должен был прийти к выводу, что «его ставка на помощь со стороны Советского Союза неосновательна», и лучше мирно уладить японо-китайский конфликт, разумеется, на японских условиях.

Во-вторых, события на Халхин-Голе рассматривались японским руководством как важный козырь в дипломатической игре с Западом. Это подтверждают японские документы. Так, в «Секретном оперативном дневнике Квантунской армии» в связи с началом халхин-гольских событий была сделана следующая запись:

«Есть уверенность в последовательном разгроме советской армии… Это является единственным способом создать выгодную для Японии обстановку на переговорах с Великобританией».

Речь шла о переговорах, касающихся заключения между Японией и Великобританией так называемого «соглашения Арита — Крейги», которое вошло в историю как дальневосточный вариант «мюнхенского сговора». По существу, капитулировав перед Японией, английское правительство пошло на признание японских захватов в Китае. В значительной степени такое решение Великобритании было ускорено событиями на Халхин-Голе. Рассчитывая на расширение халхин-гольских событий до масштабов войны, правительство Великобритании обязалось не создавать Японии проблем в тылу, в Китае. Это со всей определенностью было оговорено в японо-английском соглашении, которое гласило:

«Правительство Объединенного Королевства полностью признает действительное положение в Китае, в котором ведутся крупномасштабные действия, и отмечает, что до тех пор, пока сохраняется такое положение, японская армия в Китае имеет особые права на обеспечение собственной безопасности и поддержание общественного порядка в районах, находящихся под ее контролем. Признается, что она (японская армия) вынуждена подавлять и устранять действия, которые будут выгодны ее противнику.

Правительство Его Величества не намерено предпринимать какие-либо действия или меры, наносящие ущерб осуществлению вышеуказанных задач японской армии…»

Заключенное 22 июля 1939 г. в разгар халхин-гольских событий, это соглашение поощряло Японию на расширение военных действий против СССР.

В-третьих, японское правительство стремилось использовать военные действия против МНР и СССР как фактор сдерживания США от применения к Японии экономических санкций. 10 июля японский посол в США К. Хориноути убеждал госсекретаря США К. Хэлла, что все действия Японии продиктованы борьбой против Советского Союза. В ходе последующих бесед он неоднократно поднимал тему «угрозы большевизма». Хэлл соглашался с этим, указывая, что США также выступают против усиления Советского Союза.

В результате, хотя 26 июля 1939 г. правительство США все же объявило о денонсации торгового договора с Японией, практическое осуществление этого решения было отложено на шесть месяцев. Существует достаточно оснований полагать, что не последнюю роль при этом сыграл тот факт, что именно в эти дни шли ожесточенные бои между японскими и советскими войсками на Халхин-Голе. Денонсация торгового договора в этих условиях не нанесла какого-либо ущерба Японии. Более того, занятая США позиция позволила Японии закупить в 1939 г. в 10 раз больше американского железного и стального лома, чем в 1938 году. Не прекращалась торговля и другими жизненно важными для Японии стратегическими товарами.

В-четвертых, резкое обострение советско-японских отношений, прямое вооруженное столкновение с СССР отвечали целям Японии, преследуемым на проходивших в 1939 г. в Берлине переговорах об основах военно-политического союза Германии, Японии и Италии (Тройственный пакт). Токио упорно добивался военного союза, направленного главным образом против СССР, стремясь воздержаться от принятия обязательств по совместному с Германией и Италией участию в войне с Великобританией и Францией, на чем настаивали европейские фашистские державы.

В своих донесениях резидент советской военной разведки в Японии Рихард Зорге весной 1939 г. следующим образом оценивал ситуацию:

»…Сведения о военном антикоминтерновском пакте: в случае, если Германия и Италия начнут войну с СССР, Япония присоединится к ним в любой момент, не ставя никаких условий. Но если война будет начата с демократическими странами, то Япония присоединится только при нападении на Дальнем Востоке или если СССР в войне присоединится к демократическим странам».

Принимая весной 1939 г. решение об организации крупной военной провокации в МНР, японское военно-политическое руководство считало, что международная обстановка позволяла рассчитывать на успех даже в случае перерастания конфликта в войну. Представители высшего военного командования Японии признавали после завершения войны:

«В Европе в этот период возрастала мощь Германии, она аннексировала Австрию, оккупировала Чехословакию. Обстановка в Европе давала основания считать, что в обозримом будущем Германия может приступить к разрешению своих проблем с СССР. С другой стороны, на Дальнем Востоке японские войска, захватив Ханькоу и Кантон, завершили операционную фазу в «китайском инциденте», как в Японии называют длившуюся с 1937 по 1945 г. полномасштабную войну против Китая. После чего Япония намеревалась приступить к новому этапу разрешения конфликта, главным образом политическими методами, хотя продолжая при этом военные действия. Генеральный штаб армии надеялся встретить будущее, готовя решающую войну против Советского Союза. В этом случае предусматривалось быстро перебросить в Маньчжурию большую часть японской армии, не создавая затруднений для разрешения китайского инцидента».

Хотя в официальной японской историографии утверждается, что события на Халхин-Голе не были спланированы центральным военно-политическим руководством Японии, а первоначально были не чем иным, как одним из многочисленных пограничных инцидентов, в действительности это не так.

В Москве о готовящейся очередной вооруженной провокации против СССР знали заранее. 3 марта 1939 г. разведывательное управление РККА информировало руководство страны:

«1. Английские круги в Китае считают весьма вероятным, что японцы в ближайшее время предпримут новое вторжение на советскую территорию. Предполагают, что масштаб этой провокации будет более крупным, чем это было в районе оз. Хасан в июле–августе 1938 г. Однако ввиду того, что цель предстоящего вторжения на территорию СССР заключается в том, чтобы поднять патриотические настроения в японской армии и в народе, это вторжение не будет глубоким, и японцы постараются быстро уладить этот «инцидент».

2. В японских военных кругах в Шанхае муссируются слухи о том, что в мае 1939 г. следует ожидать большого выступления против СССР, причем, по слухам, это выступление может вылиться в войну.

3. По сведениям, требующим проверки, генерал-лейтенант (Кандзи) Исихара в настоящее время совершает объезд пограничных частей и укрепленных районов на маньчжуро-советской границе, где проводит инструктивные совещания с командным составом. Японские военные круги в Шанхае рассматривают эту поездку Исихары как часть плана подготовки к новому нападению на СССР».

Непосредственно подготовкой вооруженной провокации занимались командированные в марте 1939 г. в Квантунскую армию (группу армий) из оперативного управления Генерального штаба армии полковник М. Тэрада и подполковник Т. Хаттори. В районе намечавшихся военных действий была сосредоточена 23-я дивизия, офицеры штаба которой считались «специалистами по Советскому Союзу и Красной армии». Сам командир 23-й дивизии генерал-лейтенант М. Комацубара слыл знатоком «психологии красных», так как до этого был военным атташе в Москве.

К концу апреля подготовка к проведению операции была завершена. Оставалось лишь спровоцировать начало боевых действий. И это тоже было продумано. 25 апреля командующий Квантунской армией генерал К. Уэда направил командирам пограничных частей «Инструкцию по разрешению конфликтов на границе Маньчжоу-Го и СССР». Согласно этой инструкции, командиры передовых частей и подразделений должны были «самостоятельно определять линию прохождения границы и указывать ее частям первого эшелона». При вооруженных столкновениях надлежало «в любом случае, независимо от масштабов конфликта и его места, добиваться победы», для чего «решительно нападать и принуждать Красную армию к капитуляции». При этом разрешалось «вторгаться на советскую территорию или сознательно вовлекать советские войска на территорию Маньчжоу-Го». Инструкция гласила, что «все прежние указания отменяются». Очевидно, что издать подобную провоцирующую войну с СССР инструкцию командующий Квантунской армии без согласования с центром не мог. Скорее наоборот, указания об издании такой инструкции были получены из Токио.12 мая командир 23-й дивизии Комацубара, лично проведя рекогносцировку и необходимые приготовления, отправил усиленную двумя ротами разведгруппу дивизии под командованием подполковника А. Адзумы к границе с задачей «отбросить охранные подразделения монгольской армии за реку (Халхин-Гол)». Монгольские пограничные части оказали сопротивление, что было использовано японцами как повод для расширения спровоцированного конфликта до масштабов локальной войны.

19 мая 1939 г. советское правительство заявило Японии протест в связи с грубым нарушением границы союзной МНР и потребовало прекратить военные действия. К границе спешно направлялись советские войска, в том числе 11-я танковая бригада. Однако японское командование продолжало осуществлять план задуманной операции.

28 мая части 23-й японской дивизии после бомбовых ударов авиации перешли в наступление. Понеся потери, советско-монгольские войска вынуждены были отойти к реке Халхин-Гол. 30 мая японский Генеральный штаб армии направил командованию Квантунской армии следующую телеграмму: «Поздравляем с блестящим военным успехом в действиях вашей армии в районе Номонхан». В тот же день Генеральный штаб отдал распоряжение о включении в состав Квантунской армии 1-го авиационного соединения (180 самолетов) и запросил о дополнительных нуждах армии в увеличении численности войск и военных материалов.

Для советского правительства сложилась тревожная обстановка, требовавшая принятия незамедлительных ответственных решений. Хотя анализ ситуации на Дальнем Востоке свидетельствовал о том, что в данный момент японское руководство едва ли было готово развязать большую войну против СССР, но, по данным разведки, Токио направил командованию Квантунской армии новые инструкции, требовавшие «продолжать в расширенном масштабе военные действия у Буин-Нур (МНР)».

В Кремле было решено, не допуская перерастания халхин-гольских событий в войну, в то же время преподать японцам чувствительный урок. 1 июня в Москву срочно был вызван заместитель командующего войсками Белорусского военного округа Г. К. Жуков, которому было предложено незамедлительно вылететь в район Халхин-Гола. О том, как оценивались столкновения с японцами советским командованием, Г. К. Жуков рассказывал в своих мемуарах «Воспоминания и размышления»:

«Войдя в кабинет, я отрапортовал наркому о прибытии. К. Е. Ворошилов, справившись о здоровье, сказал:

«Японские войска внезапно вторглись в пределы дружественной нам Монголии, которую советское правительство договором от 12 марта 1936 года обязалось защитить от всякой внешней агрессии. Вот карта района вторжения с обстановкой на 30 мая».

Я подошел к карте.

«Вот здесь, — указал нарком, — длительное время проводились мелкие провокационные налеты на монгольских пограничников, а вот здесь японские войска в составе группы войск Хайларского гарнизона вторглись на территорию МНР и напали на монгольские пограничные части, прикрывавшие участок местности восточнее реки Халхин-Гол».

«Думаю, — продолжал нарком, — что затеяна серьезная военная авантюра. Во всяком случае, на этом дело не кончится… Можете ли вы вылететь туда немедленно и, если потребуется, принять на себя командование войсками?»

Готов вылететь сию же минуту».

Последовавшие события хорошо известны. После кровопролитных боев в июне–июле, перейдя в наступление, в августе советские части под командованием Г. К. Жукова нанесли сокрушительный удар японским войскам. К 31 августа ликвидация японской группировки вторжения была завершена. Японская авантюра закончилась полным крахом.

По опубликованным советской стороной данным, всего за время боев на Халхин-Голе японцы потеряли более 61 тысячи убитыми, ранеными и пленными. Потери советско-монгольских войск с мая по сентябрь 1939 г. составили около 18,5 тысячи человек ранеными и убитыми.

Характеризуя халхин-гольские события, И. В. Сталин говорил 28 сентября министру иностранных дел Германии И. Риббентропу:

»…В августовские дни, приблизительно во время первого визита г-на Риббентропа в Москву, японский посол Того прибежал и попросил перемирия. В то же время японцы на монгольской границе предприняли атаку на советскую территорию силами двухсот самолетов, которая была отбита с огромными потерями для японцев и потерпела неудачу. Вслед за этим советское правительство, не сообщая ни о чем в газетах, предприняло действия, в ходе которых была окружена группа японских войск, причем было убито почти 25 тыс. человек. Только после этого японцы заключили перемирие с Советским Союзом. Теперь они занимаются тем, что откапывают тела погибших и перевозят их в Японию. После того как уже вывезли пять тысяч трупов, они поняли, что зарвались, и, кажется, от своего замысла отказались».

Военное поражение Японии сопровождалось поражением политическим. Поступившее в дни мощного контрнаступления советско-монгольских войск сообщение о подписании Советско-германского пакта о ненападении привело японское руководство в сильное замешательство. Р. Зорге следующим образом характеризовал сложившуюся в Токио обстановку:

«Переговоры о заключении договора о ненападении с Германией вызвали огромную сенсацию и оппозицию Германии.

Возможна отставка правительства после того, как будут установлены подробности заключения договора. Немецкий посол Отт также удивлен происшедшим.

Большинство членов правительства думают о расторжении Антикоминтерновского пакта с Германией.

Торговая и финансовая группы почти что договорились с Англией и Америкой.

Другие группы, примыкающие к полковнику Хасимото и к генералу Угаки, стоят за заключение договора о ненападении с СССР и изгнание Англии из Китая.

Нарастает внутриполитический кризис.

Рамзай».

То же сообщал в Москву 24 августа и временный поверенный в делах СССР в Японии Н. И. Генералов:

«Известие о заключении пакта о ненападении между СССР и Германией произвело здесь ошеломляющее впечатление, приведя в растерянность особенно военщину и фашистский лагерь…»

Неожиданный политический маневр Германии был воспринят в Токио как вероломство и нарушение положений направленного против СССР Антикоминтерновского пакта.

Немаловажное значение имело и то, что успешные действия советских войск у озера Хасан и в районе Халхин-Гола оказали помощь Китаю в его борьбе с японскими оккупантами. Маршал Фэн Юйсян заявлял от имени китайского правительства советскому послу А. С. Панюшкину:

«Ударами под Хасаном и Халхин-Голом Советский Союз крепко помог китайскому народу».

Заключение советско-германского соглашения ослабило Антикоминтерновский пакт, посеяло в Токио серьезные сомнения относительно политики Германии как союзника Японии, отсрочило заключение между Японией и Германией военного союза. Есть достаточно оснований считать, что возникшая в «оси» Токио — Берлин трещина впоследствии привела к тому, что Япония не пожелала безоглядно следовать за Германией в агрессии против Советского Союза. Действуя по примеру своего европейского союзника, японское правительство заключило в апреле 1941 г. с Советским Союзом Пакт о нейтралитете. Токийские политики, как и Гитлер, не считали себя связанными данными в «пакте со Сталиным» обязательствами и были готовы их нарушить. Тем не менее Советско-японский пакт о нейтралитете все же принимался Токио в расчет, в том числе при принятии решения нанести первоначальный удар не по Советскому Союзу, а по владениям США и Великобритании в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане.

ДВИЖЕНИЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ 1939–45, национально-освободительное, антифашистское движение на оккупированных Германией и её союзниками территориях и в самих странах фашистского блока.

Наибольший размах приобрело в Югославии, Франции, Италии, Польше, Чехословакии, Греции, Китае, Албании. В движении Сопротивления участвовали патриотически настроенные представители всех слоёв населения, а также военнопленные, лица, насильственно угнанные на работу, узники концлагерей. Значительную роль в организации движения Сопротивления и мобилизации его сил на борьбу сыграли находившиеся в эмиграции правительства оккупированных государств, патриотические организации и политические партии и движения.

Общей целью движения Сопротивления было освобождение от фаш. оккупации, восстановление национальной независимости и послевоенное государственное устройство на основах демократии. Силы движения Сопротивления использовали различные формы и методы борьбы: антифашистскую пропаганду и агитацию, помощь преследуемым захватчиками лицам, разведывательную деятельность в пользу союзников по антигитлеровской коалиции, забастовки, саботаж, диверсии, массовые выступления и демонстрации, партизанское движение, вооружённые восстания, перераставшие в ряде стран в национально-освободительную войну.

СССР оказывал движению Сопротивления многих стран непосредственную помощь в подготовке и переброске национальных кадров для развёртывания партизанской борьбы, в снабжении оружием, боеприпасами, медикаментами, эвакуации раненых и т. д.

Размах и активность движения Сопротивления во многом зависели от хода вооружённой борьбы на фронтах Второй мировой войны. В сент. – окт. 1939 в Польше начали борьбу против немецких оккупационных войск небольшие партизанские отряды, осуществлялся саботаж на предприятиях, железнодорожном транспорте. В Чехословакии проводились политические манифестации, забастовки, диверсии на заводах. В Югославии сразу же после оккупации страны (апр. 1941) начали создаваться первые партизанские отряды.

После разгрома немцев под Москвой движение Сопротивления стало приобретать характер общенациональных движений, возглавляемых Национальными фронтами в Польше, Франции, Антифашистским вече народного освобождения в Югославии, Национально-освободительными фронтами в Греции, Албании, Фронтом независимости в Бельгии, Отечественным фронтом в Болгарии. В Югославии 27.6.1941 был создан Главный (с сент. – Верховный) штаб народно-освободительных партизанских отрядов. К концу 1942 патриоты освободили 1/5 территории Югославии. Летом 1942 развернули боевую деятельность первые партизанские группы в Чехословакии и Болгарии. В дек. 1941 партизанские отряды Греции объединились в Народно-освободительную армию.

Время с конца 1942 до весны 1944 отмечено развёртыванием наиболее активных форм борьбы. 1 августа началось Варшавское восстание 1944 в Польше. В Китае народная армия в боях с японскими войсками освободила ряд областей страны. С весны 1944 силы движения Сопротивления непосредственно участвовали в освобождении стран от фашистской оккупации: Словацкое национальное восстание 1944, антифашистское вооружённое восстание в Румынии, Сентябрьское народное вооружённое восстание в Болгарии 1944, народное восстание на севере Италии, Майское восстание чешского народа 1945. В Венгрии в условиях начавшегося освобождения страны сов. войсками был создан Венгерский национальный фронт независимости. Борьба против оккупантов во Франции переросла во всенародное восстание, вершиной которого стало Парижское восстание 1944. Французские патриоты своими силами освободили большую часть территории страны. В авг. 1945 победило Народное восстание во Вьетнаме.

Движение Сопротивления носило интернациональный характер. В его рядах сражались люди разных национальностей. В странах Европы активную борьбу против фашизма вели тысячи сов. людей, бежавших из плена, концлагерей, мест принудительной работы. В Польше общая численность сов. граждан, сражавшихся в партизанских формированиях, достигала 12 тыс. чел., в Югославии – 6 тыс., в Чехословакии – около 13 тыс. Во Франции действовало несколько тысяч сов. граждан, более 5 тыс. сражались в Италии. В сотрудничестве с нем., румынскими патриотами сов. люди активно боролись против фашистов на территории Германии, Румынии.  

Тысячи сов. людей, участвовавших в движении Сопротивления за рубежом, награждены сов. орденами и медалями, а также знаками воинской доблести тех стран, где они сражались. Героями антифашистской борьбы стали: в Италии – Ф.А. Полетаев, М. Даштоян, во Франции – В.В. Порик, С.Е. Сапожников, в Бельгии – Б.И. Тягунов, К.Д. Шукшин, в Норвегии – Н.В. Садовников.